Арлерт-Харт (СИ)

Неизменная троица стояла друг от друга на разных сторонах. Эрена и Микасу, своих несправедливо главных врагов, Энни видела через красную пелену — глядела на них исконно чудовищем. На Армина смотрела светлая девочка, даже через темноту туннеля видя его все такие же золотые волосы. Некогда чистые голубые глаза горели жгучим огнем, который, казалось, собирался прожечь Леонхарт насквозь.

Или, возможно, у Армина тоже есть какие-то две стороны, или он также ведет внутреннюю борьбу. Борьба в Энни уже переросла в чистую войну, в которой, как правило, бывает место только одному победителю.

И они стояли по разные стороны баррикад. Леонхарт взяла одну руку в другую, представляя, что сейчас рядом с ней тоже стоит кто-то из товарищей: так стало себя жаль.

— Мне больно, — сообщила блондинка, в душе понимая, что подобная информация сейчас ни к чему. Гораздо интересней было спросить Армина, — Скажи… Когда ты начал так на меня смотреть? Армин?

Он держал в руках ракету — главный рычаг — что пустит сигнал — опустит занавес, заканчивая этот спектакль. Армин был бы рад услышать от друзей неодобрительные комментарии насчет того, как он отвратителен.

Кто именно?

Они оба считают секунды до его конца, да?

На первых десяти секундах Армин задавал бессмысленные вопросы насчет привода Марко. Энни все также стояла неподвижно, отводя глаза в сторону, толком не думая, что вразумительного ответить. Ответы ее были также глупы, как весь этот допрос. Забавно, что для ошеломленного Эрена и невозмутимой Микасы он выглядел вполне серьезно.

На вторых десяти секундах Армин задавал еще более бессмысленные вопросы насчет убитых титанов. Энни стояла не близко, но он видел, как губы девушки растянулись в усмешке. Наверно, она гадала, какие еще более абсурдные вопросы этот парень задаст.

— Почему ты сразу ничего не предпринял? — вопрос Энни был задан равнодушно, но нормальный ответ она очень хотела на него услышать.

Нормальный. Серьезный. Реальный. Арлерт, хотя бы в этот раз, давай вести себя по-взрослому.

Из невнятного бормотания Арлерта Энни разобрала только «Я хотел верить, что глаза меня обманывают.»

Ради бога, Армин, скажи честно, книжки со сказками у тебя случайно не за пазухой? Под своим плащом ты прячешь их, за мечами, орудием для убийств?

Она бы с радостью пнула его ногой в живот, напоминая о его давней выходке на их общем спарринге и, ничего не говоря, ясно напоминая о том, что в этом мире никому нельзя доверять. Интересно, знай он правду, он бы поставил ставку на светлую девочку? Или, может, на чудовище? Или на всю Энни в общем, которую просто рвут на части?

На третьих десяти секундах Армин говорил, что не понимает, почему она оставила его в живых. Лицо его стало жалким и, вкупе с глупыми вопросами и искренним удивлением, под боком у вторых мамочки и папочки, он снова стал для Леонхарт ребенком.

Они все равно продолжали играть роли людей, разделенных непониманием, враньем, предательством и войной, и о последней при упоминании Арлертхартов никогда не подумают.

На четвертых десяти секундах Энни не заметила, как начало говорить чудовище. Блондинка звучала по-настоящему удивленно, вслух рассуждая, почему оставила солнечного мальчика в живых. Он этому разозлился: сжал губы в линию и нахмурил брови, после чего на лбу появилась складка, похожая на глубокую морщинку.

Прости, пожалуйста, Армин. Ты, кажется, забыл, что мы тут играем роли мученика и чудовища. Только я уже, знаешь, не играю, Армин, нет.

Эрен начал сильно орать на Энни и умудрялся в своих оскорбительных возгласах еще ее защищать. Эрен шагнул в ее сторону и протянул руку. В его бешеных зеленых глазах Энни разглядела ясную мольбу.

Эрен. Сейчас ты тоже, в общем-то, бесишь. Но спасибо, что ли.

— Спускайся, Энни! Докажи, что ты не причем! — кричал Йегер.

Арлерт, молча смотря на все это, вдруг тоже заорал:

— Да, давай, Энни, спускайся, мы еще можем все уладить!

Голос Арлерта звучал еще громче истошных воплей Эрена, жаль, правда, совсем не воодушевленно. Он даже не принял другое выражение лица. Не жаль. Сплошное разочарование уже даже немножко смешило. Армин, точно такой же ребенок, словно не хотел оставаться в стороне. Или продолжал играть свою роль. Держался молодцом.

На последних десяти секундах Энни сдалась. Красивый звонкий смех, который Армин так любил, зазвучал еще громче, когда она заметила на его лице уже другую эмоцию.

Безнадежность.

Аккерман держала лезвие в руках, готовая прямо сейчас проткнуть им ее. Йегер, кажется, искренне недоумевал, что Энни так рассмешило. Круги под глазами Арлерта стали еще больше, словно он сильно захотел спать.

А во сне, на самом деле, хорошо. Недавно Энни снился отец: они, правда, были на тренировке, но Энни чувствовала себя почти счастливой.

Когда Энни закончила смеяться, Армин смотрел все также безразлично. Спадающие прядки закрыли ей практически всю красную пелену. Светлой девочкой она смотрела на солнечного мальчика, что сейчас не был бы похож на него даже издалека.

Какая, однако, дурная дилемма. До чего сумасшествие.

— Ты выиграл, — даже радостно сообщила Энни.