Армагеддон. 1453

Ярость затопила Ахмеда, ярость, которую он никак не мог вызвать в себе – до этой минуты. Сейчас эта ярость была направлена, нацелена его офицером, который развернул великана, подтолкнул, наклонился поднять и пихнуть следом хнычущего Рашида. Оба, спотыкаясь, побежали, набирая скорость на склоне, увлекаемые людьми, которые уже сражались впереди, с криком, рвавшимся из всех глоток:

– Аллах акбар!

Снова перескочить заваленный ров и низкую внешнюю стену, спрыгнуть, пробежать по заваленному телами пространству, которое греки называли паратихионом. Они вновь оказались у палисада, но на этот раз в руках Ахмеда не было шеста. На этот раз он подпрыгнул, ухватился ручищами за торчащее бревно, сильно оттолкнулся ногами от остатков камней под ним и дернул. Ахмеда обдало землей, и он с размаху грохнулся на спину, все еще сжимая бревно в руках. Над ним была дыра, и враг – грек, судя по длине его бороды, – качаясь, пытался удержаться над внезапно открывшейся щелью. Не смог. Он споткнулся, взмахнул руками и провалился в нее. Упал в двух шагах от Ахмеда, вскочил на ноги с ужасом в глазах, обернулся к палисаду, бросил меч, начал цепляться руками за покрытую землей стену. Мимо Ахмеда пронеслось копье, ударило сильно, воткнулось в грека; тот заорал, не оборачиваясь, все еще пытаясь карабкаться вверх. Потом к нему бросились мужчины, среди них Рашид; взлетели мечи. Грек завизжал под ударами, не в силах избежать их, по-прежнему пытаясь залезть на палисад, к безопасности. Каким-то чудом ему удалось подняться до середины, но тут Рашид бросил меч, схватил мужчину за ноги и стащил вниз. Ахмеду в глаза брызнула кровь, и он перестал различать людей.

Воздух вернулся в его легкие вместе с яростью. Он вскочил на ноги, обогнул корчащееся на земле тело, выхватил ятаган и побежал к палисаду, к той дыре, которую проделал в нем. Вскочил на какие-то обломки, левая рука со щитом взлетела, ухватилась за торчащую деревяшку. Подтянулся, отталкиваясь правым локтем от стены, закинул ноги наверх. Внезапно оказалось, что он сидит на выступе вала, в дыре между двумя бочками. Ахмед не знал, кто поражен сильнее, – он сам или двое мужчин, которые уставились на него. Возможно, они, – и их потрясение росло по мере того, как Ахмед выпрямлялся во весь рост. Он уже стоял там однажды, несколько недель назад, – заслужил за этот подвиг золото, которое его братья, в оружии и в Аллахе, пропили и растранжирили. Он видел перед собой лица, рты широко раскрыты в воплях бешенства и страха. Но слышал он только музыку оркестра-мехтера, барабан, колотящий, как его сердце, севре, звенящую, как кровь в его ушах.

– Аллах… – начал Ахмед.

Остановился, когда что-то взрезало ему грудь, вспороло жилет прямо там, где его имя соединялось с именем Аллаха, прошло через левую руку и пришпилило плоть к дереву. Его развернуло силой удара, нога поскользнулась на шаткой опоре. Ахмед ухватился за бочку, пытаясь предотвратить падение, обхватил ее рукой. И рухнул вниз, вырвав бочку из палисада, лишь в падении ухитрившись отклонить ее в сторону.

На этот раз он упал мягче, на какое-то тело; голова дернулась и сильно ударилась о землю. Ошеломленный, Ахмед мгновение лежал, пока зрение не прояснилось. На него смотрели глаза другого человека, те, что он видел наполненными страхом, а сейчас – только смертью. Упавший грек таращился на него сквозь кровавый глянец, и Ахмед посмотрел дальше, на свою откинутую левую руку. Кожаные ремни по-прежнему держали щит, но сейчас он выглядел как-то иначе. Ахмед не сразу понял, что из щита торчит стрела.

Он лежал так, из руки текла кровь, пока в легкие медленно возвращался воздух, пробуждая чувства. Мимо бежали люди, кричали, падали. Рядом с ним тяжело рушились куски камня, остатки разрушенных стен. Один ударил Ахмеда в бок, резкая боль наконец-то стряхнула туман с глаз. Послышались слова, кто-то обхватил его за грудь. Над ним согнулся Рашид:

– Ты ранен. Давай!

Они ушли недалеко. Ползли, скользили по грязи и телам, добрались до низкой внешней стены, укрылись у ее подножия. Еще больше мужчин бежали мимо них в атаку, взывая к Богу всеми Его разными именами, к Христу Воскресшему, к святым, матерям, любимым. Один офицер попытался поднять их и отправить назад к палисаду, но Рашид поднял левую руку Ахмеда, показал торчащую из нее стрелу – и офицер побежал подгонять других.

– Лежи спокойно, – прошептал Рашид, отрывая кусок ткани, чтобы остановить текущую кровь. – Мы уже достаточно сделали.

Люди снова и снова шли в атаку. Кто-то возвращался – некоторые добирались лишь до стены, за которой укрылись они, и выкашливали рядом остаток жизни. Многие бежали, и их кнутами и дубинками возвращали в бой. Позже, намного позже, среди музыки и криков послышался другой звук, пронзительный, одинокий зов трубы. В нем было что-то знакомое. Ахмед часто слышал его, научился узнавать и в конце концов вспомнил, а слова над ухом подтвердили:

– Нас отзывают. Наша задача выполнена. Пошли. Пошли!