Армагеддон. 1453

Он уставился на нее, возможно удивленный женским голосом из-под маски, ибо на ней сейчас была мужская одежда, дублет и свободные шаровары, все черное. На голове Лейлы был высокий шлем, ее единственный доспех, а за спиной висел арбалет.

– Ты умеешь читать? – повторила она.

Слабый кивок. Женщина достала из сумки карту, развернула ее так, чтобы он мог прочесть.

– Ты знаешь это место? Можешь отвести меня туда?

Он уставился в карту, прочел. Мгновение спустя снова кивнул.

– А говорить ты умеешь? – спросила Лейла.

Грек попытался, но издал только бульканье. Потом откашлялся, попробовал заново.

– Умею, – тихо сказал он с произношением образованного человека. – Я живу рядом с… этим местом. Я могу отвести тебя туда.

Лейла кивнула. Затем вытащила кинжал, перерезала шнур, который стягивал его запястья.

– Вставай, – сказала она. – Иди за мной.

Когда мужчина встал, Лейла повернулась. Но ей заступил дорогу другой, намного крупнее, с заросшим бородой лицом.

– И чем это ради моих волосатых яиц ты тут занят?

Гортанный голос, жесткий акцент. Валах или болгарин, подумала она.

– Этот раб нужен. По делу султана.

– На хрен его дело. Этот раб – мое дело. Эй! – Он схватил Лейлу за плечо, когда та попыталась обойти его. – Ты так просто…

Он не успел закончить. Лейла схватила его за кисть, выкрутила, и ему пришлось резко наклониться, чтобы избежать боли.

– Послушай, – сказала она на валахском, почти ему в ухо. – Я готова заплатить. Видишь?

В руке, которую держала Лейла, вдруг оказалась серебряная монета. Отец учил ее фокусам с тех пор, как она начала ходить. Полезное дополнение к ее ремеслу.

Мужчина скорее оскорбился, чем поразился. И она верно угадала его национальность.

– Он стоит в три раза больше, – ответил валах на том же языке, сплюнул и растер кисть.

– К полудню в Константинополе будет столько рабов, что ты не сможешь продать его и за полцены, – сказала она. – Поэтому возьми монету и дай мне пройти.

Мужчина, словно собираясь еще раз схватить ее, но на этот раз получше, глянул по сторонам.

– Давай-ка я позову пару друзей, и мы обсудим это, – уже громче сказал он.

– Хорошо, – ответила Лейла. – Ты позовешь своих друзей, а я, – она указала ему за спину, – позову своих.

Валах обернулся, побледнел под бородой.

– Гвардия султана. Дело султана. Конечно. – Он отошел в сторону, пытаясь улыбнуться. – Любая услуга нашему славному вождю, хвала его великолепию.

Лейла молча повела пленника сквозь толпу туда, где ждали пейики.

– Этот человек отведет нас туда, – сказала она командиру и обернулась к греку. – Поскорее. И не пытайся бежать.

– Бежать… куда?

Молодой мужчина повернулся и повел их вокруг площади и вверх по крутой улице справа от церкви.

* * *

Неужели она совершила ужасную ошибку? Неужели ее покойный муж был прав и следовало остаться в доме, прикрываясь синим флагом?

Людей было ужасно много, они заполняли каждую улицу и проспект, и чем дальше двигалась София со своими детьми, тем гуще становилась толпа. Женщина вела свое семейство через сады, стараясь не выходить на открытое место. Из каждого второго дома, мимо которого они проходили, слышался грохот, крики бешенства или ужаса. София отказалась от попыток уберечь детей от жутких сцен – слишком много их было. Такос почти все время смотрел перед собой – лицо белое, бормочет молитвы, в которых различимо только слово «отец». Минерва смотрела на все, но на ее лице ничего не отражалось.

– Тсс, – прошипела София.

Она подняла руку, приказывая всем остановиться, и осторожно подошла к последнему зданию в переулке. Выглянув, с облегчением узнала рыночную площадь. По ту сторону, напротив выхода из переулка, шла узкая улочка. София почти привела их к Святой Марии; до убежища, о котором она молилась, было не больше двух сотен шагов.

София колебалась. Здесь, в тени здания, их не видно. Крики и грохот, кажется, немного отдалились. Лавки и дома, выходящие на форум, выглядели так, будто их уже разграбили – двери выбиты, ставни сорваны. На земле лежали три тела. Живыми были только дикие кошки и несколько собак, которые принюхивались и лакали из кровавых луж, да еще вороны, слетевшиеся на пиршество, – клевали, отрывали. Пара больших черных птиц притихла, не ссорилась. Да и к чему, когда весь город лежит перед ними накрытым столом?

Она вздрогнула. Им нужно пересечь открытое пространство, и прямо сейчас ничуть не хуже любого другого времени. София обернулась. Ее подопечные уставились на нее огромными черными глазами.

– Мы уже близко, – сказала она. – Похоже, опасности здесь нет. Идем быстро, когда я скажу, и ни для чего не останавливаемся. Пошли!

София снова выглянула, подняла руку. Ничто не двигалось, кроме животных. Она опустила руку.