Армагеддон. 1453

Ахмед подошел к ней, присел. Девочка закрыла глаза и задрожала. Он поднял ее, встал, прижал к себе, чувствуя, как ее сердце трепещет, будто смеющийся голубь, у него на груди, рядом со сплетенными именами, его и Аллаха.

– Абаль, – произнес он, добавив к ним третье.

Ахмед не остановился подобрать ятаган. Он уже достаточно убивал и больше никогда не будет. Кроме того, он получил то, за чем пришел. Все трофеи, которые он только мог пожелать.

Глава 37 Иншалла

София бежала, Такос рядом с ней. Тяжело, даже немного в горку, но их гнало отчаяние – голоса преследователей приближались с каждым изгибом переулка.

И тут перед ними выросло маленькое здание за высокими стенами. Оно не горело. Его не грабили враги. Задыхаясь, они пересекли маленькую площадь перед церковью и прижались к дубовой двери. Призвав остатки дыхания, София крикнула:

– Откройте! Это я. София Ласкарь! Откройте, ради святой!

Послышалось бормотание, потом, громче, – голос, говоривший на незнакомом ей языке, гортанном и хриплом. Затем – другой голос, тоже громкий, по-гречески:

– Нет! Я говорю тебе. Мы не можем. Нам запрещено.

Что-то пролетело над воротами, ударилось о стену рядом с ними.

– Залезайте!

София подтолкнула Такоса к повисшей веревке. И тут оба замерли – на площадь выбежали люди. Послышался крик:

– Попались!

За ними гнались девять мужчин. Сейчас все они были здесь, в руках оружие, согнулись, тяжело дышат. Один, стоящий немного впереди, ткнул рукой:

– Стой на месте, или умрешь.

Такос отошел от стены, залез в свой кошель, вытащил камень, вложил его в пращу и секунду спустя начал раскручивать ее над головой.

– Не надо! – крикнула София.

Мужчины поднимали ятаганы, некоторые – щиты.

– Брось эту штуку, или я тебе яйца отрежу, – сказал вожак, потом оглянулся на своих людей. – Хотя я, наверное, все равно их отрежу…

Турок шагнул вперед, споткнулся, качнулся в сторону.

– Клянусь бородой… – произнес он, потом рухнул на мостовую со стрелой в спине.

* * *

Он думал, что опоздал. В обычный день от ворот Святого Романа до церкви Святой Марии Монгольской было с час ходьбы, даже меньше. Но этот день не был обычным – все улицы заполняли мужчины, намеренные убивать. Однако само их количество давало ему некоторую защиту, ибо он сбросил все части приметного доспеха, раздевшись до нижней рубахи, доходившей до колен. Просто еще один бегущий мужчина, что-то ищет. Его отличал от остальных только лук, великолепный лук. Но Григорий не мог расстаться с ним, со своей единственной защитой, раз уж лишился фальшиона и шестопера. Он умудрился добыть еще пять стрел из брошенного колчана какого-то лучника и добавил их к одной в своем.

И все же Ласкарь не опоздал. Он добрался сюда через пару секунд после Софии с сыном, как раз когда со стены упала веревка. Он окликнул бы их, если б хватило дыхания. А потом это оказалось кстати, ибо на площади появились враги.

Солдаты развернулись, вскинули щиты и мечи, высматривая его. И он снова выстрелил – ему нужно было убить как можно больше, прежде чем они двинутся. Стрела взяла второго солдата, пробив ему шею. Но этим выстрелом он открылся, показал, где стоит. Через пару секунд они будут рядом, а у него нет никакой защиты, кроме четырех стрел. Он может убежать, но если за ним погонятся не все, он бросит тех, кого любит, на произвол судьбы.

«Воистину, – подумал Григорий, – я могу лишь выбирать, где и с кем я умру».

И потому, наложив следующую стрелу, он вышел из своего жалкого укрытия. Ближайший турок, зарычав, шагнул к нему; Григорий вогнал ему стрелу в живот и побежал. Через секунду он был у стены.

– София…

– Григорий, – вот и все, что успела она ответить.

Потом турки закричали и бросились на них; ее сын метнул камень, ее возлюбленный натянул, выстрелил и промахнулся, натянул, выстрелил и убил. София вытащила свой кинжал, наставила его на пятерых приближающихся мужчин.

– Крейгелахи!

Дикий крик раздался сзади, сверху, и ни один человек – ни мусульманин, ни христианин – не мог не вытаращиться на человека в превосходных доспехах, который с лязгом металла спрыгнул со стены. В каждой руке он держал по мечу.

– Тебе это пригодится, – сказал этот человек, не поднимая забрала, и протянул меч.

Григорий отлично знал этот голос.

– Шотландец!

– Ага.

Подняв свой меч, Грант развернулся к врагам, которые оторопело замерли.

– А теперь, шлюхины дети…

Одного его шага оказалось достаточно. Четверо их братьев уже истекали кровью на камнях, и ни к чему было оставаться здесь, когда в других местах ждала легкая жизнь. Турки разом повернулись и побежали.

Григорий, все еще задыхаясь, оперся руками о колени.

– Как?.. – прохрипел он.

– После нашего… посещения монастыря, – ответил Грант, подняв забрало, – ты рассказал мне, где ты будешь.

– Правда?