Армагеддон. Книга 1

Чернокожий Рэнделл Флегг шагал на юг шоссе № 51, прислушиваясь к ночным звукам, обступившим эту узкую дорогу, которая рано или поздно должна была вывести его из Айдахо в Неваду. Из Невады он может отправиться куда угодно. Это была его страна, и никто не знал и не любил ее больше, чем он. Он знал, что за час до восхода солнца он был где-то между Грасмером и Ридлом, к Западу от Твин Фолс, но все еще к северу от резервации Дак Вэли, расположенной на территории двух штатов.

Если вдали показывались огни приближающейся машины, он сходил с обочины в высокую траву, во владения ночных жуков… и машина проезжала мимо, и водитель, возможно, чувствовал легкий озноб, словно он попал в воздушную яму, а его спящие жена и дети тревожно ворочались во сне, словно всем им одновременно приснился один и тот же кошмар.

Он шел дальше, на юг по № 51, и стоптанные каблуки его остроносых ковбойских ботинок цокали по покрытию — высокий человек неопределенного возраста в вылинявших, дырявых джинсах и грубом пиджаке. Его карманы были набиты до отказа разного рода сомнительной литературой. Темы были самыми разнообразными: опасность от ядерных электростанций, роль международной еврейской мафии в свержении дружественных правительств, совместная контрабанда кокаина, осуществляемая ЦРУ и контрас, фермерские профсоюзы, Свидетели Иеговы (Если ты можешь ответить "да" на все эти десять вопросов, то ты СПАСЕН!), чернокожие за равенство армии, устав ку-клукс-клана. Все это было распихано у него по карманам. На груди слева и справа на его пиджаке было две больших пуговицы. На правой было изображено улыбающееся желтое лицо, а на левой — свинья в полицейской шапочке. Пониже была надпись, выполненная красными буквами, по которым стекали капли крови: Как вам нравится свинина?

Лицо, а, возможно, и сердце его были исполнены зловещей веселости. Это было лицо, излучающее ужасное притягательное тепло, лицо, при виде которого усталые официантки в дорожных столовых вдребезги разбивали стаканы, лицо, при виде которого маленькие дети врезались на своих трехколесных велосипедах в досчатые заборы, а потом, рыдая, бежали к свои мамам с острыми щепками, торчащими из коленей.

Вскоре он остановится на привал и проспит весь день, проснувшись с наступлением вечера. Пока его ужин будет готовиться на небольшом бездымном примусе, он будет читать — неважно, что. Возможно, слова из какого-нибудь романа, а возможно — "Майн Кампф", комиксы или газетку общества "Сыны Патриотов".

После ужина он вновь отправился в путь, наблюдая, обоняя и слушая, как климат становится более засушливым, уничтожая все, вплоть до полыни и перекати-поля, глядя на то, как горы начинают вылезать из земли, словно шипы динозавра. Он был тромбом в поисках места, где бы застрять, осколком кости, стремящимся пронзить нежный орган, одинокой обезумевшей клеткой, подыскивающей себе дружка — они будут вместе вести домашнее хозяйство и выстроят для себя небольшую, но уютную злокачественную опухоль.

Он продолжал свой путь, размахивая руками. Его знали, очень хорошо знали на тех потайных дорогах, по которым путешествуют бедняки и безумцы, профессиональные революционеры и те, кто так хорошо научился ненавидеть, что их ненависть также ясно видна на их лице, как заячья губа, и кто отвергаем всеми, кроме таких же, как они, людей, которые приглашают их в дешевые комнаты, увешанные лозунгами и плакатами, в подвалы, в которых храниться взрывчатка, в задние комнаты, где разрабатываются безумные планы: убить министра, похитить ребенка прибывающего высокопоставленного липа или с гранатами и автоматами ворваться на заседание правления "Стандарт Ойл" и начать убивать во имя народа. Его знали там, но даже самые безумные из них были вынуждены смотреть на его темное, усмехающееся лицо только искоса.

В Маунтин Сити его будет ждать человек по имени Кристофер Брейдентон, который позаботиться о том, чтобы добыть ему "чистую" машину и "чистые" документы. Кристофер Брейдентон был одним из кондукторов в той подземной транспортной системе, которой пользуются беглецы. Он знал Рэнделла Флегга под именем Ричарда Фрая. Полдюжины разных организаций заботились о том, чтобы у Брейдентона не переводились деньги. Он был поэтом, который иногда преподавал в Свободном Университете или путешествовал в западные штаты — Уту, Неваду, Аризону, удивляя школьников и школьниц (он надеялся) новостью о том, что поэзия до сих пор существует, хоть и вдохновенная наркотиками — в этом нет сомнения, но все же не лишенная своеобразной отвратительной живучести.

Темный человек шел и улыбался. Брейдентон был лишь одним звеном цепи, а ведь их были тысячи трубочек, по которым двигались сумасшедшие со своими книжками и бомбами. Трубочки соединялись между собой, дорожные указатели были закамуфлированы, но понятны для посвященного.