Армагедец

Оставалось непонятным, как он смог разнюхать все это. Вероятнее всего, спланированная утечка информации, и тогда следовало задаться вопросом, кому это выгодно. По данным этого чертового журналиста, проект назывался «Ковчег», а работами руководил трех-звездный генерал Люк Карпентер. Хуже всего было то, что среди ученых, которые занимались данной проблемой, фигурировал Роберт Элоян в трудно выговариваемой английской транскрипции — Aeloian.

— А твое правительство быстро ориентируется. Судя по всему, уже два года ведут работы. Почти сразу после моей первой статьи, — невозможно угадать одобрительно или осуждающе, комментировал Роберт, в упор глядя на собеседника.

— Да. Традиционный прагматичный американский подход. Я же говорил, что тебе верят… — Брюс вновь ощутил давно забытую неловкость.

— Мне верят, это правда, и вот ты здесь…

Голос Роберта сел, стал утомленным, глухим, словно доносящимся издалека. Складка залегла между бровями, и взгляд карих глаз стал недобрым.

— Ты наивно предполагал, что не являешься человеком значимым и интересным для всех, — пошел напролом американец. — Наше правительство финансирует многие разработки во всем мире, если результаты могут оказаться весомыми. Это двигает прогресс, согласись…

— И спасает Америку… — злость Роберта, казалось, отступила. — Цинично немного, а впрочем, этого и следовало ожидать. Я ничего не скрываю, ты это заметил? Все равно, главное вот здесь. — И Роберт указал пальцем на собственную голову.

— Что теперь будет? — вмешалась в разговор Диана, которая незаметно подошла к ним, привлеченная громкими голосами, и аккуратно села на край подстилки.

— Боже мой! — неожиданно воскликнул Роберт, невольно или намеренно отвлекаясь. — Как же ты хороша в этой позе, словно «Нимфа, ужаленная скорпионом» Бартолини.

Женщина протестующе махнула рукой, слегка покраснела, но на сей раз не ушла, а повторила вопрос.

— Ничего не будет, — решительно ответил Роберт, — пришлют пару молчаливых горилл для соблюдения порядка. Заинтересуются Брюсом и его участием в нашей работе. Приедут корреспонденты, залезут в каждую щель, налгут вне всякой меры, раструбят на весь мир — и начнется дикая паника. Всесветная паранойя как достойный финал Человеческой цивилизации…

— Ты знаешь, а ведь я тебе до сих пор не верила, — едва слышно проговорила Диана.

— Как же ты работала? — не скрывая крайнего изумления, воскликнул Роберт.

— Так и работала. С тобой рядом хорошо работать, интересно.

— Это правда, — поддержал ее Брюс, несколько невпопад вмешавшись в разговор, — с вами интересно работать…

Он так и застыл с приоткрытым ртом, потому что в этот момент разразился неистовой трелью мобильник, и ненавистный голос зазвенел в ушах. Лицо американца померкло.

— Вот видишь, наш Джеймс Бонд, похоже, получает взбучку от своего руководства за манкирование обязанностями, — Роберт кивнул в сторону американца, который с совершенно окаменевшим лицом слушал собеседника.

— Я перезвоню позже, — проговорил тот и спустя два десятка секунд режущим, металлическим голосом почти прокричал: — Я же сказал, что перезвоню позже!..

Молчание повисло над ними, словно грозовая туча. Слышно было, как стрекочут кузнечики, посвистывает какая-то птица…

— Это правда? — Диана смотрит на Раске огромными, округлившимися от ужаса, ставшими влажными глазами.

— И нет и да, — не в силах соврать, тот отвечает хриплым после крика голосом, замечает, как отвернулся Роберт, как задрожали губы собеседницы.

— Но зачем? Ведь… — Она по-детски отмахивается рукой и через несколько мгновений продолжает, обращаясь к Роберту: — Ведь мы ничего не скрываем, правда?

— Ладно, ребята. Поменьше эмоций, полученную информацию нужно переварить, трезво оценить. Как говорят в таких случаях, утро вечера мудренее, пойдем. Пикник считается удавшимся, по завершении его под звуки духового оркестра, доселе тайно скрывавшегося в ближнем гроте, утомленные участники расползаются по домам…

Шли молча. Считали камешки на тропинке.

— Я ни с кем ни о чем не говорил. Я не видел ничего, кроме нашей работы, той, которую мы выполняли… — спохватывается Раске.

— Тс-с-с, — прикладывает палец к губам Роберт. — Мы все обсудим позже. Время еще есть, пусть его немного, но для серьезного разговора нам хватит. Вот мы и дома.

Оказалось, что Роберт недооценил могущество прессы. Первое, что поразило его поутру, — несколько офицеров на территории.

— Доктор, — буднично сказал один из них, сидевший на скамейке недалеко от коттеджа, — с сегодняшнего дня обсерватория является режимным объектом. Вот ваш пропуск.