Армейская пора (Лыжню! – 2)

Тем более, своего рода весточкуон послал, чего я, честно говоря, я не ожидал. Нет, я слышал, как они говорили про мое звание, про то, что необходимо наградить. Но четкой даты не прозвучало и я решил, ну его к лешему.Так уже награжден, без году неделя, зеленый практически, а ефрейтор. В принципе, спасибо, позицию оно мне сильно укрепило, что среди молодых зеленых, что почти грозных дедов.

Так что дадут сержанта к окончанию учебки и будет достаточно. А тут вдруг полковник Назаров ни с того, ни с чего, вытащил из строя и объявил:

— Ефрейтору Ломаеву за успешное решение государственного задания по приказу маршала авиации Кожедуба присвоено звание сержанта.

Он еще бы объявил, что по повелению Господа Бога я становлюсь небесным архангелом, ха! И в честь этого ему вручаются белоснежные крылья и огненный меч.

Офицеры, видимо, уже не помнили или не знали вообще, что зеленые солдаты в мирное время звание сержанта никогда не получают. И хотя маршалу авиации, в принципе, все равно, когда или никогда, это не офицерское звание. Но в роте это был глубокий бедлам. Хотя бы, кемменя считать и где ставить были большие казуистические опросы. И таких проблем был не один.

Я даже подошел к старшине роты Малову, когда он оказался один и негромко ему сказал, что, может быть, это, конечно, не точно, но все-таки я уеду в спортроту. Кожедуб обещал посодействовать и поддержать.

Дед только посмотрел на меня. В этом взгляде было все:

— И возмущение. Дедушка, сильный и мудрый за него все решал. И ты, молодой и зеленый должен уже бежать и выполнять, а не бесполезно рассуждать. Армия, прежде всего, сильна дисциплиной и если ты этого не всосал, то я могу вбить кулаком;

— И сожаление. Я уже показал всем дедушкам, что я гораздо выносливее и крепче всех новобранцев. Да что там говорить, я и дедов бы обошел в большинстве, просто они сознательно выводятся за линию критики. И Малов это понимал, не зря он не только согласился, но и сам предложил меня в будущего старосту роты, хотя в ней и было несколько солдат постарше (немного, правда);

— И облегчение. Мутный я какой-то оказался. Испокон веков молодые салаги должны только слушать и выполнять. Так было всегда и даже дедушки когда-то (очень давно только) были зелеными и принимали мудрость своих дедов. А этот очень мудрый и очень шустрый. Буквально за несколько дней сумел окрутить офицеров, стать незаменим.

Виданное ли дело, не успел встать в строй, а уже получил ефрейтора, а потом вот сержанта. Малов чувствовал, что в дедах этот парнишка будет офигенным зубром и начнет строить новых молодых на ать — два. Ну а как его строить его дедам? Пусть идет, к богу, к черту, к перестройке.

Вот это он все выложил, но ничего не сказал, понял все-таки, что все слова лишние. Умный, гад, хотя и паршивец порядочный.

А мне осталось лишь козырнуть — старшина ничего не сказал, хотя поспорю сто рублей за один, что не сделай я этого, остановил бы, выговорил и сунул бы наряд вне очереди. А то и просто врезал в грудину, чтобы получше помнил.

Я теперь буквально висел в воздухе. С одной стороны, все вроде бы решено и я должен уехать в надлежащее место, там, где и должен быть профессиональный спортсмен — в армейскую спортроту. И, видимо, не в ГСВГ — здесь погода и природа, а вместе с ними и воинская структура не предназначены для лыжного спорта.

С другой стороны, ничего еще не решено и всякий винтик в воинской машине — от любого писаря, которых много, до офицеров — тренеров в самой спортроте могут решить: не достоин и все, приехали, рядовой, тьфу, ефрейтор, да что ты будешь делать, сержант Ломаев окажется в пролете.

А потому, раз офицеры — ни начальник учебного центра полковник Назаров, ни командир нашей, третьей роты капитан Гришин, ни, тем более, остальные отцы — командиры — меня не дергают, я сам реши, что должен постараться доучить солдатское ремесло. Не очень сложное, но сука, какое муторное и примитивное до одури. Но почти выучил. От шагистики, до знания стрелкового солдатского оружия, не только автомата Калашникова.

Одни проходил тщательно, например, РПК — ручной пулемет Калашникова, другое поверхностное — гранатометы. Подержал даже боевые гранаты в полной готовности. То есть на боевом взводе, когда чека вставлена в гранату и у ней выдернуто кольцо. Тут, главное, не жевать сопли, такая граната взрывается через несколько секунд и хорошо, если не в твоих руках.

И, конечно же, изучал воинскую бюрократию, в той части, которая касается солдата. Прежде всего уставов. Мудреные, разумеется, бумаги, такое чувство, что иногда авторы выходят за ранжир и начинают не понимать русский язык. Впрочем, документация в сфере высшего образования куда сложнее и, я бы так сказал, дурнее. Так что преодолел.

Будучи теперь сержантом, я занимал несколько особенное положение. Отделение, а тем более, взвод мне еще не давали, это сфера деятельности дедов. Но и до уровня рядовых меня не опускали. Не положено!