Армянские сказки

– Я бы хотел, государь, лишь одного – чтобы ты знал, что среди твоих слуг можно найти людей более умных, нежели твои визири, и чтоб отныне ты считал за людей ткачей и лапотников.

Г. Срвандзтян. «Хамов-Хотов».

Записана в Турецкой Армении.

Три брата

О багдадском халифе гремела слава как о человеке очень мудром и справедливом. Трое ученых мужей решили пуститься в путь в Багдад и убедиться в этом лично. Дорогою один из них сказал:

– Товарищи, по этой дороге шел верблюд, у него недоставало одного глаза да не было и передних зубов.

– Да, это правда, на горбе верблюда с одной стороны висела пшеница, с другой – мед, – сказал второй.

– На верблюде этом ехала беременная женщина, – сказал третий.

Несколько времени спустя путники заметили, что за ними бежит человек. Поровнявшись с ними, он спросил, не видели ли они верблюда, которого он потерял.

– Слепого на один глаз и лишенного передних зубов? – спросил первый.

– Навьюченного с одной стороны пшеницей, с другой – медом? – спросил второй.

– Да.

– На котором ехала беременная женщина? – спросил третий.

– Да.

Человек принялся их умолять, чтоб они сказали ему, по какой дороге пошел этот верблюд.

Тогда все трое в один голос ответили, что этого верблюда они не видели. Но человек принял их за воров, пошел с жалобой к халифу и сказал:

– Люди эти описали моего верблюда, знают, что было на нем, но твердят, будто его не видели.

– Откуда же знаете вы эти приметы, если не видели верблюда? – спросил их халиф.

– О том, что верблюд был слеп на один глаз и у него недоставало передних зубов, я узнал из того, что он щипал траву только на одной стороне дороги и щипал он лишь оба края травы, не задев середины, – ответил первый.

– Что на одной стороне горба верблюда висела пшеница, а на другой – мед, я узнал из того, что по одну сторону дороги, где прошел верблюд, сидели мухи, а по другую прыгали птицы, – ответил второй.

– О том, что на верблюде ехала беременная женщина, я узнал по тому, что на том месте, где сошла она с верблюда, на земле были заметны следы рук. Поднимаясь на ноги, упираются на обе руки одни лишь беременные женщины, – сказал третий.

Халиф удивился мудрости этих людей и приказал вечером пригласить их во дворец на обед. После обеда, когда они вошли в отведенную им комнату, служитель дворца подслушал следующий разговор, происходивший между ними.

– Рис, которым нас угощали, был славный, да жаль, что от него несло мертвечиной, – сказал один.

– Не хуже было и мясо, но отдавало запахом собаки, – сказал второй.

– Доброе было и вино, нами выпитое, но по вкусу и запаху несколько походило на кровь, – сказал третий.

Когда об этом разговоре донесли халифу, тот велел расследовать: выяснилось, что поле, отведенное под посев этого риса, раньше было кладбищем; что зарезанный барашек в первые дни своего рождения питался молоком собаки и что при давке винограда, из которого приготовили выпитое ими вино, случайно порезал ногу давильщик, и его кровь смешалась с вином.

Халиф вызвал к себе этих трех мужей и за мудрость и ученость удостоил их больших почестей.

Владелец же верблюда вернулся к себе с опущенной головой.

Г. Срвандзтян. «Хамов-Хотов».

Записана в Турецкой Армении.

Разум и сердце

Однажды разум и сердце заспорили. Сердце [9] твердило, что люди живут для него, а ум настаивал на обратном. Они не стали прибегать к помощи судьи, а порешили действовать в одиночку и не вмешиваться в дела друг друга. Свой уговор они решили испробовать на одном поселянине.

Поселянин этот, по обыкновению, взял соху и пошел в поле. Когда он приступил к запашке, то заметил, что соха его неожиданно застряла в борозде. Нагнувшись, он увидел в земле медный кувшин, полный золота.

«Как мне теперь быть? – подумал он. – Большие дела я могу сделать на это добро, могу стать заметным человеком…»

С другой же стороны, пришло ему в голову: «А что, если узнают об этом воры и придут за ним? Коли стану перечить – меня убьют…»

Занятый этими мыслями, он вдруг заметил судью той страны, проходившего по дороге.

«Лучше дам я золото судье и сам спокойно продолжу свою работу», – решил поселянин и, бегом пустившись за судьей, привел его в свое поле.

Но тут вернулся к нему разум. Опомнившись, поселянин немедленно закрыл золото и сказал судье:

– Ага [10], ты судья и человек ученый, скажи-ка мне – из этих двух моих быков какой лучше?

Судья, услышав эти слова, в сердцах бросил поселянина и ушел. С его уходом ушел от поселянина и разум.

Он вновь призадумался: «Зачем я не дал ему золото, что я буду с ним делать, где я его буду держать?»

Бросив работу, он этак размышлял до вечера, пока не заметил вновь судью, возвращавшегося из деревни.

Бросился он к нему и стал умолять-упрашивать его разок прийти к нему в поле.

Судья, решив, что тут что-нибудь да есть, пришел.

Разум опять вернулся к поселянину, и он сказал судье:

– Умоляю тебя, не сердись, посмотри на это мое поле, ты человек ученый, что больше – вчерашняя моя запашка или сегодняшняя?