Армия Карла XII. Золотой век шведской армии

Юлленкрук, посланный навести переправы через Днепр, метался в поисках материалов для постройки мостов и бродов. Чем ближе подступали русские, тем нервознее становилась обстановка в лагере каролинцев. Ночная атака, предпринятая казаками, была отбита стрельбой, но пехота самовольно оставила позиции[364]. Между Кобеляками и Соколкой отступление армии Карла XII превратилось в беспорядочное бегство. Бросили три тысячи повозок, все тяжелые орудия и часть раненых[365].

Потеря управления войсками и моральное разложение достигли высшей точки. Высланные Юлленкруком посланцы, которые должны были сообщить о том, что армия должна подойти к Кишенке и переправиться там, не были допущены к королю.

В то время, как кавалеристы отбивали атаки русских казаков, основные силы шведской армии бежали к Переволочне и Тахтаевке в надежде уйти за Днепр. Голодные, измотанные трехдневным маршем, солдаты и офицеры шведской армии в изнеможении падали на землю. Повернуть армию к Кишенке не представлялось возможным. На севере стояли готовые к бою русские части.

Первыми сориентировались в сложившейся неблагоприятной обстановке Мазепа и его окружение. Несколько тысяч мазепинцев и запорожцев сразу начали переправу через Днепр вечером 29/30 июня 1709 г[366].

С огромным трудом генералам и придворным удалось убедить короля в необходимости оставить армию и переправиться на противоположный берег. Карл XII решил переправиться через Днепр, но с одним условием – армия должна была отступать в Крым. С разрешения короля на правый берег Днепра переправился отряд Сильверъельма (4 роты Южно-Сконского рейтарского полка), корпус лейб-драбантов, лейб-драгунский полк и 200 солдат Сёдерманландского пехотного полка[367]. Кроме того, была переправлена часть придворного штата Карла XII – всего около 1300 чел.[368]. Общее командование погибающей армией было поручено генералам Левенгаупту и Крейцу.

Известие о разрешении Карла XII переправиться через реку некоторым частям вызвало в армии взрыв стихийных попыток перебраться за Днепр. Шведы организовали безуспешную переправу через реку, и многие из них потонули. Солдаты не слушали командиров. Дисциплина окончательно рухнула. Каждый думал только о себе. Началась агония самой сильной армии Западной Европы[369].

Иван Мазепа на картине Густава Улофа Седерстрёма призывает Карла XII перебраться на другой берег Днепра на заключительном этапе сражения под Полтавой

Когда король со своей свитой и казаки Мазепы исчезли в темноте, Крейц и Левенгаупт выставили на плато наблюдательные посты и вместо того, чтобы навести в армии порядок, легли спать.

С наступлением рассвета Левенгаупт приказал строиться войскам в походные колонны. Попытки Крейца и Левенгаупта организовать построение подчиненных им войск в походные колонны успехом не увенчалась. Многие части уклонились от выполнения приказа об уничтожении всего транспорта (обозных телег). Не были розданы казна, боеприпасы и продукты[370].

«Общее настроение этой ночью, очевидно, представляло собой странную смесь усталого безразличия, безвыходности и безумного страха. Некоторые просто махнули на все рукой и, выдохшиеся, повалились вместо работы спать. Другие, охваченные непередаваемым ужасом, лихорадочно сооружали плоты и предпринимали безрассудные попытки преодолеть реку… Старшие офицеры либо сами участвовали в запрещенных мероприятиях на переправе, либо давали на них свое молчаливое согласие»[371].

Лишь жалкие кучки солдат удалось собрать под развевающиеся знамена. Крейцу сообщили о том, что русский корпус построился на плато. Шведская армия оказалась прижатой к реке.

Когда известие об этом докатилось до частей каролинцев, они стали разбегаться в разные стороны и пытаться вновь переправиться через реку. В сложившейся обстановке Левенгаупт послал к русским прусского военного атташе фон Сильтмана вести переговоры о перемирии. Прибывший в это время к своим войскам Меншиков категорически потребовал от посланца шведов безоговорочной капитуляции. В это время шведские солдаты в одиночку и группами стали перебегать на сторону русских и сдаваться в плен.

Собранные на военный совет командиры полков на вопрос Левенгаупта: «Будут ли солдаты драться?», ответили неоднозначно, и Левенгаупт был вынужден взять ответственность на себя[372].

Безусловно, данное обстоятельство является наиболее показательным. Опрос старших офицеров показал, что за сражение высказались солдаты шведско-финского адельсфана – Абосско-Бьёрнеборгского, Смоландского кавалерийских, Конный лейб-регимента, лейб-драгуского полков, а также немецких вербованных драгунских полков Ю.А. фон Мейерфельдта и Х.О. д’Альбедиля. Пехота отказывалась идти в бой, за исключением небольшого количества гвардейцев и крунубергцев[373].