Армия монголов периода завоевания Древней Руси

Общее руководство военным делом у монголов принадлежало исключительно каану, при этом он проводил военные советы с высшим руководством империи: «Если же взять дела военные, использование войск и тому подобные важные дела, то только лишь глава татар лично решает [их]. Однако он также обдумывает их вместе со своей близкой родней. Китайцы и другие люди не участвуют в этом»[458]. Последняя фраза, очевидно, касается военных советов, которые проводились на курултаях, где принимались стратегические решения кааном вместе с кругом его ближайших соратников. Это отмечается многими источниками, так СС сообщает, что в 1204 г., после получения известия об угрозе войны с найманами, Чингисхан со ставкой-ордой «стали совещаться, как быть, причем многие указывали на отощалость наших коней»[459], а в ЮШ эта же ситуация описывается так: «Государь сделал большой сбор у реки [в долине] Темэн-кээр, чтобы обсудить карательный поход на найманов. Все подданные, ввиду худобы весенних коней, говорили, что необходимо ждать осенней высоты [трав]. Августейший младший брат [Темугэ]-Отчигин сказал так: „Что следует сделать [с найманами], так это порешить их как можно быстрее. Как можно худыми конями отговариваться?“ Бельгутай тоже высказался так: „Найманы хотят отобрать у нас лук и стрелы. Таким образом они считают нас ниже [себя]. Лучше умереть сообща, если мы обладаем честью, чем терпеть [презрение найманов]. Они полагаются на величие своего государства и бахвалятся. Если воспользоваться их неготовностью и ударить по ним, то успех может быть полным!“ Государь был доволен и сказал так: „Таким большим войском и не победить — как было бы печально“. Вследствие чего двинул войска покарать найманов»[460].

Как видим, важными вопросами, обсуждавшимися на военных советах, были состояние конского состава, его прокорм и ремонт в ходе войны, подразумевавшей длительные конные переходы. У монголов существовали стандартные сроки начала и окончания военных действий, обусловленные оптимальными сроками откормки конского поголовья, особенно после периодов долгих и тяжелых маршей. Пэн Да-я сообщает, что монголы вообще предпочитали вести боевые действия в холодное время года: «Местность, где они [предпочитают] сражаться, должна быть очень холодной»[461]. И только весной, как правило, прекращали их для ремонта конского состава (по словам Сюй Тина, «с самого начала весны [они] прекращают боевые действия. После [весны они] всегда выступают на войну уже с добрыми конями») — в остальные времена года ограничений на ведение боевых действий у них не было. Разумеется, сроки не были догмой, но в основном монголы придерживались их.

Другими обсуждаемыми вопросами были сроки проведения кампаний (обусловленные монгольской системой коневодства), выделение сил для выполнения задач, распределение этих сил по оперативным соединениям (корпусам), определение маршрутов (следования, фуражировки, точек встречи друг с другом), назначение командующих. Эти направления планирования будут рассмотрены нами последовательно.

Важным делом было также неукоснительное сохранение тайны командирами. В ЮШ сохранились фрагменты соответствующих военных законов «Великой Ясы». «Что касается тех, кому нельзя говорить о различных [их] служебных обязанностях, но которые при этом проговорятся, тех [по первому случаю] — бить кулаком по ушам; при повторном нарушении — бить бамбуковыми палками; за третье нарушение — наказать батогами; за четвертое нарушение — приговорить к смерти»[462].

Существование продуманных стратегических планов у высшего руководства Монгольской империи отражено в ХШ, где переданы слова Чингисхана и Угэдэя, излагавших такие планы:

«Тэмочжэнь[463] еще при жизни произнес такое установление: „Хоть десять лет трудись, но обязательно заверши завоевание: если задержишься завершить завоевание, то остатки цзиньской породы вновь размножатся. Лучше уж оставить Чахэдая охранять [непокоренных мусульман], а [самим] забрать остатки Цзинь и окончательно покончить [с ними]“. После того [т. е. смерти Чингисхана монголы] этим и занялись»[464];

«[Когда я, Сюй] Тин, встречался с Ван Цзи, [тот мне] рассказывал [следующее]: „…правитель Укудай, затаив горечь, сказал: `Государство Цзинь прочно охраняется заставой Тунгуань и рекой Хуанхэ. Воины не в состоянии разбить [цзиньцев]. Я обдумал план: от Фэнсяна двинуться в Сичуань, из Сичуани передвинуться на юг — [там] непременно есть дорога, по которой возможно пройти за Хуанхэ`. В будущем [мы] последовали [этому плану]: из Сичуани извилистыми тропами вторгнулись в цзиньскую [часть] Фан, вышли и переправились через Хуанхэ у Гуан, прямиком на сторону [Хуанхэ], относящуюся к внутренним границам [Цзинь], и уничтожили государство Цзинь“»[465].