Армия Наполеона

Эта поездка на двухсотлетие стала некоторой брендовой идеей, которой было придано символическое значение. Она должна была стать первым серьезным международным мероприятием, в котором собирались принять участие реконструкторы из Советского Союза. О том отношении, которое тогда к нам проявили власти, теперь можно только мечтать. Они никак не вмешивались ни в какие «сценарные» вопросы. Как, где, кого мы будем представлять, в каком порядке маршировать, кому будем возлагать цветы, кому не будем, ничего этого ЦК ВЛКСМ нам не предписывал и не указывал. С нами послали на мероприятие только одного инструктора ЦК, добродушного полного дяденьку в очках, который ни разу нигде ничему не помешал и просто пользовался возможностью прогуляться во Францию, не более того.

Зато в обмен на такой символический контроль нам выделили деньги на пошив мундиров (это было сделано заблаговременно, задолго до мероприятия), нам оплатили не только билет на самолет, но и билеты на поезд для тех, кому нужно было добираться до Москвы.

Вначале во «французской армии» носили форму, какую как хотел, соблюдалось только одно правило – чинопроизводство. Все чины присваивались за заслуги, остальное каждый делал как пожелает. В 1988 году, когда мы впервые отправлялись на официально разрешенное мероприятие, было принято решение создать единый полк.

В качестве такого единого полка, который должен был объединить всех реконструкторов, занимающихся наполеоновской армией, был избрал полк фузилеров-гренадеров. Эта часть гвардейская и символизировала собой как бы всю армию. Однако, как помнят, очевидно, прочитавшие главу XIII этой книги, часть не принадлежа к Старой Гвардии, она состояла из людей, многие из которых встали в строй как новобранцы, ее униформа и выучка, конечно, несколько отличались от знаменитых полков Старой Гвардии, в которых, конечно, все было безупречно.

Для похода 1988 года мундиры, изготовленные довольно приблизительно, были как-то приемлемы, но теперь, в 1989 году, да еще рядом с мундирами западноевропейских реконструкторов, они показались бы наивными. К тому же, никаких фузилеров-гренадеров в эпоху революционных войн не было. Именно поэтому я принял решение, что это должен быть самый простой линейный полк, который отличился в войнах республики. Разумеется, меня интересовала прежде всего армия молодого генерала Бонапарта в период удивительного Итальянского похода 1796–1797 гг.

Кроме того, хотелось, чтобы полк (а точнее, полубригада, как стали называться части в эпоху Республики) имел отношение к тем, кто будет нас встречать во Франции. Французские реконструкторы, которые должны были нас встречать, принадлежали к 18-й полубригаде, а 18-я, как известно, находилась в дивизии Массена в одной бригаде вместе с 32-й, частью, также прославившейся в ходе войн Революции и Империи.

Так возникла идея создать 32-ю полубригаду линейной пехоты, обмундированную на период революционных войн. Именно эта полубригада должна была отправиться на двухсотлетие Французской революции.

Для всех без исключения солдат и офицеров 32-й линейной полубригады это был их первый вояж во Францию и почти для всех первый в «капстрану»[1131]. Для меня это был самый лучший подарок на день рождения, подарить тем людям, которых я искренне любил, возможность открыть для себя другой мир и заодно узнать, что представляет собой военно-историческая реконструкция в Европе.

Она, кстати, там тоже только еще начиналась. Во Франции была фактически одна приличная группа, 18-й линейный полк, которая и встречала «советскую делегацию» в аэропорту. С моими французскими друзьями мы добились разрешения, чтобы 18-й линейный с оружием вошел в здание аэропорта и в специально отведенном зале встретил своих товарищей из далекой России, для чего руководство аэропорта выделило специальное помещение.

Так начинался наш первый поход во Францию. Здесь же мы познакомились и с другими реконструкторами, не только с 18-м линейным. В частности, это была группа 9-я легкая полубригада, которая прибыла на двухсотлетие революции из Англии.

Мундиры 9-й легкой были лучше, чем у нас, но не отличались принципиально. А вот оружие – нечего и сравнивать. У нас всего лишь муляжи ружей, а у них настоящие кремневые ружья образца 1777 года! Как известно, до сих пор проблема вооружения российской военно-исторической реконструкции не решена полностью, что происходит не только от бедности среднего российского реконструктора, но и от несовершенства нашего законодательства. Которое, несмотря на все поправки, осталось таковым, что вас «загребут» при желании за ношение подобного «мушкета». Хотя еще никто никогда за последние сто лет не совершал уголовные преступления с длинноствольным кремневым ружьем…

Кроме 9-го легкого с нами были еще и немцы-«волонтеры» то ли Нижнего, то ли Верхнего Рейна. Но в любом случае, солдаты, обмундированные очень неплохо для волонтеров эпохи Великой Французской революции.