Армия России. Защитница или жертва? Как мы снимали Сердюкова

Виктор Дмитриевич:– Это Красноярск, здравствуйте, товарищи офицеры! Мне, военному старому пенсионеру, очень больно слышать, как кто-то обзывает нас дармоедами. Мы с вами прекрасно помним те времена, когда у нас армию сократили на миллион двести. Как у нас потом шло восстановление, как мы призывали младших лейтенантов двугодичников, клепали офицерские кадры за три месяца, обучали их из числа сверхсрочников и солдат. Теперь обидно, что развалили армию, фактически – набрали топ-менеджеров в Министерство обороны. А где же наша старая военинспекция? Я думаю, что вам, товарищи офицеры, особенно вам, Виктор Николаевич как доверенному лицу, которое мы тоже поддерживаем, надо все-таки обратиться к Путину, чтобы были приняты конкретные меры. Развалено все. Госпиталей нет, медсанчастей нет. Это же невозможно! Мне больно и обидно за все это.

М. Тимошенко: – Во-первых, мы не собираемся воевать, мы же четко заявили, что у нас нет врагов. И из того соотношения сил и средств, которые существуют на Западе, мы никого сдержать не сможем обычными средствами. Только исключительно ядерным оружием. А ядерное оружие… Там уже и медицина никакая не нужна.

В. Баранец: – Тем более военной реформе. Понятно, что армия попала в некое трагическое положение реформаторское. Еще непонятно: Сердюков – это великий реформатор или великий авантюрист? На плечи офицеров (советских, конечно уже выгнали) легла эта трагическая плита переустройства армии. Михаил, сколько ты лет даешь до того, когда мы очухаемся?

М. Тимошенко: – Пятнадцать.

В. Баранец: – А я даю двадцать.

М. Тимошенко: – Ты же должен понимать, что, если реформа окажется провальной, ее не будут называть именем Сердюкова.

В. Баранец: – Я об этом догадываюсь. Миша, я часто слушаю по радио песню, один куплет которой составляет для меня такую же загадку, как план перехода армии к новому облику. Помоги мне разобраться. А может быть, радиослушатели помогут? Эта песня начинается очень трагично, как похороны. Но поется она очень весело, в мажорном тоне. Вот представляешь, гроб несут на кладбище, но поется: «Вся Москва застряла в пробке, – весело так. – Ни проехать, ни пройти». Но что дальше советует певец? «Уголька подбросьте в топку паровоза, и счастливого пути». Что, паровозы по Москве ходят, что ли?

М. Тимошенко: – Ты где решил смысл искать? Это же современная песня. Ты нашу классику вспомни, где «На Волге широкой, на стрелке далекой гудками кого-то зовет пароход…». Кого потерял пароход? Почему он попал на стрелку?

В. Баранец: – Это тоже о военной реформе.

М. Тимошенко: – Современные наши слушатели не поймут.

Слушатель:– Здравия желаю, товарищи офицеры! Тоже знаю не понаслышке о военных реформах. Я в этом году узнал, что академия им. Можайского, военно-космические войска, на свои шесть или даже восемь факультетов приняла аж 65 абитуриентов.

М. Тимошенко: – С ума сойти! Неужели такая толпа абитуриентов?

Звонок, Михаил:– 65, из них аж 20 девчонок приняли. Представляете, как военно-космические войска-то укрепятся? К чему идем? А вам лично желаю доброго здоровья.

В. Баранец: – Туда перебазируются основные кадры и программы воздушно-космической академии, которую гробили и фактически угробили. Но в чем там парадокс? Можайка никогда не имела своим профилем воздушно-космическую оборону. Никогда! Там готовили людей совершенно по другим профилям. И сейчас туда пытаются перебросить всю тематику воздушно-космической обороны Тверской академии, что, по сути, является похоронами этой академии, которая страшно нужна нашей армии. Потому что только-только созданы воздушно-космические войска.