Армия США. Как все устроено

Заехав в супермаркет, я набрал баклажанов, ветчины, колбасы, хлеба, майонеза, даже масла кукурузного взял бутылку. Петя шел за моей тележкой как во сне. Тихо комментировал, слабым голосом:

– Баклажаны-то зачем?..

– Пожарим! Чего их жарить-то, помыл, почистил – и на сковороду!

Мы подъехали к частному одноэтажному домику. Зашли.

– Туфли снимать?!

Петр ткнул меня локтем, зашипел:

– Здесь не принято…

– Здравствуйте!

На пороге нас встретила красивая шатенка с длинными волосами, в обтягивающих стройные ноги белых джинсах, и в столь же обтягивающем желтом поло.

– Здравствуйте, я Людмила.

– Это вы из Иркутска?

Шатенка не отвечала. Она с удивлением смотрела на наши пакеты.

– Мы поесть принесли!

Я думал, она обрадуется. А Людмила очень смутилась и даже, кажется, испугалась.

– Да-да, из Иркутска… Я сибирячка. – Людмила наконец-то нашлась, успокоилась. – А это мой супруг, Джон Смит.

Кузнецов. И тут Кузнецов-Смит! Ну что за фамилия такая?! Эти Кузнецовы на каждом шагу.

– Да, я Джон Смит. Можно просто Джон.

Я жал руку плотному, небольшого роста майору армии США. Он был в камуфляже, но без головного убора. Дома все-таки…

– Не удивляйтесь, пожалуйста, моему сносному русскому, я его преподаю на кафедре иностранных языков академии.

Круглое, веснушчатое лицо майора украшала улыбка.

– Проходите!

Через пять минут я уже крутил в руках баклажаны. Я мыл их, срезал тоненько шкурку, замачивал ненадолго в соленой воде, а потом жарил. Оправившись от смущения, Людмила помогала мне стряпать.

– У нас так не принято, простите, мне неудобно, что я не приняла вас по-русски.

– Да, пельмени бы сейчас не помешали!

– Простите…

– Да я шучу!

В просторном зале было накурено. Майор пил с курсантами пиво. И Петя тоже.

Большой полированный стол завалили картонными коробками из-под пиццы. А эту пиццу все везли и везли. А на подоконнике возвышалась бутылка водки в необычной синей бутылке с названием на этикетке: «Офицер». Майор Смит то и дело заскакивал к нам на кухню, вываливал на противень очередной блин с томатной пастой и с колбасой, толкал его в электродуховку, стоял с нами, перебрасываясь фразами о красоте Байкала и сибирских морозах, вытягивал пиццу и топал обратно в зал.

Подкрепившись на кухне поосновательнее, я вышел в люди. Курсанты глотали пиво и веселились, стараясь друг друга переговорить. Я встал спиной к комоду рядом с невысоким курсантом в очках. Он тут же повернулся ко мне и представился:

– Дэвид Рохлин, курсант. Третий курс, Вест-Пойнт. Из Москвы.

– А как вы здесь оказались?

– Так майор Смит – мой спонсор. Наш спонсор, курсантов, которых вы здесь видите.

– Нет, вообще в Вест-Пойнте как оказались?

– Я американец. Родители живут в Америке, и я поступал как гражданин США.

– Постойте, постойте… Так это вы сидели напротив «Сумасшедшего араба»? В «Месс-холле»?

– Действительно я. Генерал Абу-Зейд – легендарная личность. У нас в армии США его все знают. Посидеть вот так, поговорить с ним – великая часть. Про него даже фильм сняли в Голливуде.

– Документальный?

– Почему, художественный. Боевик. «Перевал разбитых сердец». Там Клинт Иствуд играет сержанта морской пехоты. И судьба сержанта – это судьба Абу-Зейда во времена высадки американских коммандос в Гренаде.

– Ясненько… А сам как? Учиться не тяжело?

– Наоборот. Интересно. Мы же не только воевать учимся, но и выживать. Пехотный командир должен уметь и водой обеспечить своих людей, и электричеством.

Он рассказывал мне это все увлеченно, с горящим взглядом. А я вспоминал нашего Рохлина. Русского генерала, Льва Яковлевича, который штурмовал Грозный. Которому присвоили звание Героя России, а он отказался получать Золотую Звезду. Который сидел со своими солдатами в подвале разрушенного чеченского особняка и командовал… В двух сотнях метров от передовой. Сможет этот Рохлин показать себя в американской армии, как наш в Российской? Кстати, у нас тогда с водой были большие проблемы и с электричеством. Но врагов рвали на части, Рохлин знал свое дело.

– А вы знаете, какая у нас тут система учебы?

Я переключился на обратившегося ко мне стройного светловолосого парня в гражданке, с явно прибалтийским акцентом. Я посмотрел на него, и он выпрямился, представился, чуть склонив и тут же подняв голову:

– Юргис Вегеле, третий курс, Вест-Пойнт. Из Литвы.

– Да тут все свои, можно сказать…

– Можно сказать. Я три года учился в университете, в Клайпеде. В американском экономическом университете. Там и английский выучил.

– Интересно…

– Так знаете, какие у нас здесь принципы? Здесь самое главное – это самоподготовка. У нас, в Прибалтике, да и в России, учат так: сначала читают лекции, ты их записываешь, дома повторяешь, а потом на следующем занятии тебя обо всем этом спрашивают. А здесь, представьте, все наоборот, перевернуто с ног на голову.

– Это как еще?