Арминута

Не желая соваться к Адальджизе одна, я упросила ее пойти со мной и теперь об этом жалела: на ней было заштопанное платье и грязные ботинки, волосы, как обычно, лоснились от жира, хотя было воскресенье, банный день. Она перехватила мой взгляд:

– Если бы осталась помыться, пропустила бы почтовый фургон.

Я обняла ее.

– Автобус, Адриана! Ты должна сказать, что приехала на автобусе, никого не предупредив.

Рассмеявшись, мы по очереди поплевали на носовые платки и принялись начищать старые мокасины. Сестра хотела поболтать, но мне еще предстояло провести для нее инструктаж.

– Пожалуйста, постарайся говорить по-итальянски, а не на диалекте. Все, кроме хлеба, надо есть вилкой и ножом, не руками. Если не знаешь, как, смотри на меня. Когда жуешь, прикрывай рот и не облизывайся.

– Божечки, этак у меня никаких нервов не хватит. Такое ощущение, что мы премся на прием к английской королеве. Ты что, уже забыла, что она тебя выбросила, как ненужную тряпку?

– Не лезь не в свое дело. И веди себя прилично, если хочешь, чтобы Адальджиза помогла тебе перебраться в город.

Путь предстоял неблизкий, но завидев автобусную остановку, Адриана каждый раз настаивала на том, чтобы и дальше идти пешком.

Мы опоздали. Я позвонила у калитки в саду: звук был незнакомый, более мелодичный. Забор тоже поменяли – на сплошной, снаружи ничего не разглядишь. Бросив последний взгляд на потное лицо Адрианы, я заправила ее торчащие волосы за уши (может, так будет меньше заметно, какие они сальные) и еще раз повторила:

– Помни, что я тебе сказала.

Щелкнул замок, и мы вошли. Пахло скошенной травой. Вдоль газона в геометрическом порядке выстроились новые клумбы, чуть дальше высилось недавно посаженное дерево: земля под ним была еще совсем свежей. У меня пересохло в горле, сердце отчаянно колотилось в груди. В дверях возник мужчина в белой рубашке.

– Мы ожидали одну синьорину, никак не двух, – добродушно улыбнулся он и крепко пожал нам руки, как взрослым.

– Здравствуйте. Сестра решила устроить мне сюрприз, – извинилась я.

– Ничего, располагайтесь. Сейчас поставим еще одну тарелку.

Мы уселись рядом, застыв от страха: до меня наконец дошло, что дом, на первый взгляд, такой знакомый, больше никогда не будет прежним.

– Адальджиза подойдет буквально через минуту, она сейчас с ребенком: его нужно покормить и уложить спать ровно в двенадцать. Пока можете вымыть руки, ванная там.

– Да, я знаю, спасибо.

Адриана, и без того переминавшаяся с ноги на ногу, бросилась к двери. Та громыхнула: я успела забыть об этой ее особенности и задержалась, стараясь не грохнуть еще раз, а когда обернулась, сразу поняла, в чем причина такой спешки.

– Слава богу, а то я уже, кажись, трусы обмочила. Надеюсь, пахнуть не будет.

Мне без труда удалось успокоить ее (но не себя): очарованная богатым выбором косметики на полочке возле зеркала, она с трудом согласилась покинуть ванную. А я без часов совсем потеряла ощущение времени, и мне стало казаться, что для обеда уже слишком поздно.

В столовой никого не было, но из кухни доносились голоса и запахи: Адальджиза готовила рыбу. Я, как раньше, в прошлой жизни, почувствовала непреодолимое желание войти, взглянуть на плиту, попробовать что-то с пылу с жару, и остановилась, только уже сделав шаг: этот дом больше мне не принадлежал, я была здесь теперь лишь гостьей. Но комнату, свою комнату, хотела увидеть снова, пусть даже всего на миг.

– Адриана, пойдем, покажу тебе, где я спала. Буквально соседняя дверь.

Кровать действительно так и стояла на старом месте, но все мои книги, плюшевые зверюшки, куклы Барби, с которыми я играла, пока не перешла в среднюю школу, исчезли: полки теперь оккупировали кораблики в бутылках разных размеров, вплоть до самых маленьких, с парусами не больше почтовой марки. Один стоял на столе, уже помещенный в бутылку, но пока без палубы и с длинными нитками, привязанными к мачтам. Вокруг были аккуратно разложены инструменты: пинцет, набор стамесок, другие бог знает для чего нужные крошечные приспособления. Ничего связанного со мной в комнате не осталось.

– Нравится?

Я вздрогнула, но вопрос, как оказалось, был адресован Адриане: увлекшись воспоминаниями, я упустила момент, когда одна из бутылок попала в ее чересчур любопытные руки.

– Этот был из самых непростых для сборки, – гордо сказал он, словно открывая нам страшную тайну.

– Ты молодец, красиво получилось, – похвалила сестра.

– Отдай скорее обратно! – грозно прошептала я.

– Да нет, пусть посмотрит, любой бы заинтересовался, – это наконец появилась Адальджиза в синем платье, поверх которого красовался новенький кухонный фартук. Ничуть не удивившись, она тепло поздоровалась с Адрианой, спросила, как там родители, и та в ответ протянула вспотевшую от волнения руку.

– Помнишь, Гвидо, я тебе столько раз о ней говорила, и вот она здесь, с нами! Вы ведь уже познакомились?

– Конечно. И ты была права, девочка очень шустрая.