Аромагия. Книга 2

– Голубушка, не тревожьтесь, это я, – проворчал инспектор (а это оказалась именно его испачканная какой-то гадостью физиономия), усаживаясь напротив меня. Он извлек из кармана клетчатый платок, отер лицо и с отвращением посмотрел на грязную тряпицу. К счастью, костюм его каким-то чудом не пострадал. – Совсем с ума сошли!

Он постучал вознице, и кеб наконец двинулся снова.

– Что случилось? – заинтересовалась я, протягивая инспектору свой собственный платок, хотя он вряд ли мог так уж помочь делу.

– А, – отмахнулся инспектор, – оглашенные… э-э-э… дамочки! Эти, хелистки.

– Хелистки? – удивилась я, подумала и вынула из сумочки флакончик из темного стекла. – Вот, это поможет!

– Что это? – поинтересовался инспектор.

– Масло лимона, – объяснила я. – Оно перебьет неприятный запах.

Хотя следы яиц и подгнивших овощей удалось стереть, зловоние никуда не делось.

Несколько капель лимонного масла исправили дело: сквозь нежную и звонкую кислинку лишь едва пробивалась неприятная нота. Я вздохнула с облегчением и обнаружила, что инспектор смотрит на меня с нескрываемым любопытством. Поморщившись про себя (вопрос в духе «каково это – так остро ощущать ароматы» был вполне ожидаем и, признаюсь, надоел мне до зубной боли), я постаралась перевести разговор.

– Так что произошло? Из-за чего… – я запнулась, подбирая слово, и закончила: – Беспорядки?

– А, – отмахнулся инспектор, – эти оглашенные надумали перейти от слов к делу!

– И? – Я подалась вперед, хотя в подпрыгивающем на ухабах кебе это было довольно рискованно.

Инспектор усмехнулся и, стянув форменную шапку, привычно взъерошил волосы.

– Да что они могли придумать! – отмахнулся он. – Засели возле «Вапнафьорда»[4], а там как раз большое сборище было. Вот дамочки-то уважаемых господ яйцами-то и закидали. Ну а нам, известное дело, вразумлять их пришлось. Ну, дамочек, конечно, не господ!

– М-да… – Я поморщилась. В свете последних событий борьба хелисток за права женщин не могла не вызывать у меня сочувствия и понимания, но их методы оставляли желать лучшего. Зато воображаю себе эту картину: лощеные богатые господа в дорогих шубах, щедро заляпанных сырыми яйцами и подгнившими овощами. Хм, надеюсь, там был и Ингольв!..

Видимо, улыбку мне скрыть не удалось. Инспектор Сольбранд промолчал, и только смешливые морщинки, собравшиеся у его не по возрасту ярких глаз, выдавали понимание.

Когда кеб наконец остановился у искомого здания, я не поверила своим глазам. Дом барышни Сигнё походил на пряничный домик, стоящий на пышных сливках-сугробах. Словно декорации в каком-то любительском спектакле!

Впустили нас с некоторым трудом. Боюсь, если бы инспектор не застращал молоденькую горничную, открывшую нам дверь, то дальше порога продвинуться нам бы не дали. Однако в конце концов барышня Сигнё изволила нас принять (притом «изволила» было сказано горничной с таким выражением, будто мы должны очень высоко ценить оказанную честь!).

Некоторая театральность ощущалась и в гостиной. В отделке превалировали разные оттенки красного – от винного до карминного, а потому сама барышня в своем белом платье поневоле привлекала внимание и давала отдых глазам.

– Проходите и присаживайтесь! – произнесла она надменно. Как будто ничтожные слуги посмели беспокоить королеву.

Она небрежно указала на диванчик, стоящий крайне неудобно – спинкой к входу, что заставляло сидящих на нем чувствовать себя неуютно. Мы с инспектором понимающе переглянулись, но спорить, разумеется, не стали.

– Здравствуйте, барышня Сигнё, – начала я, усаживаясь как ни в чем не бывало. – К сожалению, во время предыдущей встречи вы не представились. Но думаю, вы хорошо меня помните, а я, в свою очередь, превосходно помню причину вашего визита.

– Какого еще визита?! – высокомерно произнесла она. – Я вас впервые вижу!

– Разумнее было бы сказать, что вы заказывали у меня крем для рук или мыло, – мягко поправила я. – А ваше утверждение легко оспорить. Слуги, прохожие, водитель… Мало ли свидетелей найдется?

– Свидетелей?! – взвизгнула она. – Да что вы себе позволяете?! Каких еще свидетелей?

– Свидетелей вашего намерения приобрести мансег, – спокойно объяснила я.

Барышня Сигнё пошла пятнами: мансег, то есть приворот, карался весьма сурово.

– Травы не считаются приворотом! – выпалила она, нервно ломая веер.

– Надо думать, вы консультировались с юристом? – уточнила я обманчиво ласково. – Потому и не побоялись поставить эксперимент на горничной?

– Какой еще эксперимент? Как вы смеете оскорблять меня в моем же доме?! – Весь облик ее дышал оскорбленной добродетелью, но запах… запах выбивался из образа милой юной леди. Девушкам не положено пахнуть так: тяжело, сладко, влекуще.

– Вот в этом вы промахнулись, – продолжила я, будто не слыша. – Даже если суд не сочтет ваши действия применением мансега, то вы будете опозорены перед всем городом. Вы ведь знаете, гнусные слухи почти невозможно опровергнуть!

– Да я… Да вы! – Она тяжело дышала, и под белой газовой косынкой вздымалась грудь. – Я заявлю, что это вы мне его дали!