Аромагия. Книга 2

– А потом сама заявила в полицию? – с иронией уточнила я. – Мало кто поверит в такую нелепость. Но пусть так, мне уже нечего терять. Зато ваше имя смешают с грязью так, что вам никогда не удастся выйти замуж.

Она по-рыбьи хватала воздух ртом, потом выдохнула, сдаваясь:

– Чего вы хотите? Денег?

– Мне нужны всего лишь две вещи. Во-первых, отличная рекомендация для вашей бывшей горничной. А во-вторых, адрес места, где вы раздобыли эту пакость!

Совершенно деморализованная барышня Сигнё позвонила, чтобы принесли письменные принадлежности, и немедленно уселась за стол.

Спустя три четверти часа мы наконец покинули ее дом.

Я постояла, глубоко вдыхая чистый морозный воздух, наслаждаясь свежестью после сладковатой гнили, которой несло от барышни Сигнё из-под искусно составленных духов.

– Ненавижу принуждение! – вырвалось у меня. – Особенно такое, от которого невозможно защититься!

«И которое пятнает аромагию!» – добавила я про себя. Мысль, что кто-то использует благотворные свойства трав для приворотов, убийств и подделок, выводила меня из себя.

Если бы она совершила преступление, чтобы завоевать любимого, это как-то можно было понять и оправдать. Но ставить эксперименты на других, безрассудно рискуя их жизнью и честью, – это жестоко и непростительно.

– Я провожу вас домой, голубушка! – заботливо сказал инспектор, укутывая мне плечи. – Не беспокойтесь, она побоится с вами связываться.

Я только кивнула в ответ.

Дом казался пустым и тихим, словно мавзолей. Дверь мне открыла Уннер, тоже непривычно притихшая. Только и слышалось: «Да, госпожа!» и «Конечно, госпожа!» – вместо привычного веселого щебета.

Однако мне в тот момент разбираться в ее настроении было недосуг. Хотелось одного: запереться в спальне, скинуть пропылившееся платье и наконец улечься в постель. И, как в детстве, спрятаться под одеялом от всех бед и неприятностей.

Но сон, это желанное убежище, в ту ночь меня упорно избегал. Надо думать, тоже изменял мне, как муж. Ведь Ингольв, несмотря на откровенный разговор между нами, снова не явился домой ночевать…

Час, другой, третий текли медленно и лениво, как загустевшее от времени розовое масло. Вот только ночь отдавала не медовой сладостью розы, а безжалостно жгучей горчицей. Стоит ли удивляться, что из глаз моих все текли и текли слезы?..

Чувства обострились, улавливая малейшее изменение вокруг. Вот где-то над морем кричали чайки, вот откуда-то издали повеяло копченой рыбой, на соседней улице шумела подгулявшая компания… Кожа будто истончилась настолько, что даже прикосновение одеяла было мучительным, и мне все никак не удавалось найти удобную позу. А безрадостные мысли о настоящем сменялись сладкими воспоминаниями о юности, о любви, о надеждах. О дочери и о сыне. О том, что я потеряла и что должна сохранить любой ценой.

В эту ночь я окончательно прощалась с собой. И той, что жила в уютном доме дедушки и бабушки, и той, что так безрассудно последовала за мужем, и даже той, которая отмеряла день за днем в городе у моря.

Я выдирала из себя с корнем сорняки воспоминаний и целебные травы привязанностей, пока за окном не забрезжил рассвет…

Когда Уннер раздернула шторы, я даже зажмурилась. Для моих усталых глаз свет казался невыносимым. Зато свежий йодистый аромат морской воды будто вдохнул в меня почти иссякшие силы.

– Доброе утро, Уннер! – слова с трудом вырывались из пересохшего горла.

– Доброе утро, госпожа! – откликнулась она как-то вяло.

Я с некоторым усилием открыла глаза и попыталась всмотреться в нее. Уннер казалась необычно бледной и будто потухшей.

– Ты не заболела? – встревожилась я, садясь на постели.

– Нет, госпожа, я здорова! – Ее голос звучал механически, да и движения напоминали заводную игрушку.

– Все равно, иди лучше отдохни, – велела я. Если бы не крайняя усталость, я бы попробовала разобраться, что с ней, но сейчас у меня попросту не было на это сил.

– Да, госпожа, – все так же прошелестела Уннер, приседая в книксене, и исчезла за дверью.

Встала я с некоторым трудом, а взглянув в зеркало, едва не отшатнулась. Это в восемнадцать девушкам позволительно не спать ночами, от этого их ясные глаза делаются лишь загадочнее. В мои же тридцать с хвостиком подобные выходки наутро безжалостно отражаются на лице.

Но сегодня мне особенно важно отменно выглядеть!

Чтобы привести себя в порядок, потребовалось немало времени. Сначала специальная маска из глины гассул с экстрактом огурца и капелькой масла базилика, чтобы оживить уставшую кожу. На волосы – смесь яичных желтков, коньяка и репейного масла, на веки – ткань, смоченная настоем чая, шалфея и ромашки…

Сколько же средств изобрели женщины в погоне за красотой! И все они в моем полном распоряжении.

Ванна с маслами мяты, розмарина и эвкалипта словно вымела из головы липкую паутину сонливости. Оставалось нанести бальзам на губы, расчесать волосы с капелькой масла брокколи и иланг-илангом (совсем чуть-чуть, иначе нежный аромат экзотических цветов станет невыносимо приторным), одеться и спуститься вниз.