Аромат апельсинов (ЛП)

Смешно, ведь неделями с её уст слетало «Джонни», но сейчас при одном лишь подозрении, что он явился причиной моих слёз, назвала его «моим мужчиной».

— Нет. С ним всё в порядке. Не знаю, что вы с папой там об этом думаете, но на самом деле всё не так.

— Это неправда, что я не знаю, что о нём думать, — возразила мама. — Я порой задаюсь вопросом, каково это иметь зятя, который по возрасту может быть моим мужем.

Я рассмеялась сквозь слёзы.

— В настоящее время женитьба не относится к теме наших разговоров. Так что, мама, не волнуйся.

Мама фыркнула. Как же мне знакомо такое выражение эмоций!

— Посмотрим.

— В любом случае, дело не в нём. В последнее время у меня нет серьёзных проблем. Напротив. Доктор Гордон сделала ещё одно КТ, но только для проформы. Она не ожидает получить каких-то новых результатов.

— Почему ты тогда плачешь, дорогая?

— Я просто хочу… — теребила я свои изношенные джинсы. — Я не хочу больше жить с вами, но знать, что ты рада моему отъезду, это уже чересчур… Пойми меня правильно, я очень хорошо знаю…

— Эмм! — вскрикнула шокированная мама. — Как ты можешь так думать? Я радуюсь, что ты больше не живёшь дома? За такие слова… тебе надо влепить пощёчину.

Я преувеличенно вздрогнула, хотя знала, что она никогда бы не ударила меня.

— Да, ладно, мам. Ты же знаешь, что я права.

Она положила руки мне на плечи и посмотрела в глаза.

— Я рада, что ты смогла переехать, чтобы встать на ноги и построить собственную жизнь. Я рада, что ты превратилась в обворожительную, независимую молодую женщину, у которой всё под контролем. Но меня огорчает, что ты с нами больше не живёшь. И если бы тебе когда-нибудь пришлось вернуться к нам, ты бы возненавидела эту жизнь больше, чем я.

Мы обе немножко всплакнули, потом засмеялись.

— Если тебе не нужно барахло из коробки, выкини его в мусор, — посоветовала мне мама. — Там такое старьё, о котором ты уже, наверное, и не помнишь. Но без твоего согласия я не хотела его выкидывать.

Я кивнула и полистала бумаги. Старые справки, валентинки. Я с трудом верила, что они сохранили целую кучу игрушек, которые прилагались к детскому меню в ресторанах быстрого питания. В самом низу первой коробки лежала книга.

— О, Боже! — произнесла мама, когда я её вытащила. — Уже сто лет её не видела.

Я взвесила в руке толстую книгу карманного формата с пожелтевшими страницами. Переплёт ещё держался. Полистала её, заметила, что у некоторых страниц загнуты уголки. Бумага на ощупь казалась липкой и пахла плесенью.

— Это моё?

— На самом деле, это моё. Полагаю, в те времена каждый имел издание этой книги. Я часто её читала, когда была беременна тобой, — мама с нежностью вынула книгу из моих рук. — Стихи Эда Д'Онофрио некоторое время были очень популярны, однако нравились мне лишь некоторые. Ну, а если честно, то одно.

Я подняла на маму глаза.

— Какое?

Мама рассмеялась.

— Конечно, «Она бродит ночью», глупышка. Ты ведь его читала? Правда, Эмм?

Я покачала головой.

— Думаю, в школе мы его не проходили.

Она засмеялась и пролистала до самых зачитанных страниц.

— Нет, дорогая. Видишь? «Она бродит ночью». Тогда впервые я услышала твоё имя. Поэтому мы так тебя и назвали.

Мой желудок сжался, а съеденный обед обжег пищевод. Я так резко встала, что книга упала на пол. Я её не подняла. Мама обеспокоенно посмотрела на меня и тоже встала.

— Эмм, что случилось?

— Ничего, — пришлось сесть обратно и взять книгу в руки. Я пробежала глазами по строчкам. Книжный вариант отличался от того, что читал мне Эд во время приступа. Но сходство бросалось в глаза. — Что удивительно, я его никогда не слышала.

— Думаю, слышала, — возразила мама. — Я даже уверена, что читала его тебе. Но это было так давно, что ты, наверное, уже и не помнишь. Во время беременности я часто читала вслух отрывки из этой книги. Обычно я сидела с ней в старом кресле-качалке, которая досталось мне от бабушки. Когда ты лежала в больнице, я тоже читала тебе эту книгу. Полагаю… ну, да, как я думаю, потом мы её больше никогда не читали. Может, мы никогда и не говорили о ней.

— Довольно странное стихотворение, чтобы читать его ребёнку, ты не находишь? — я провела пальцем вдоль строк. — Конечно, это не Шалтай-Болтай.

Мама склонила голову.

— Дорогая, с тобой всё в порядке?

— Да, всё хорошо, — выдавила я улыбку. — Всё хорошо. Правда. Просто я устала. Мне, правда, приятно знать об этом стихотворении, мама. Спасибо.

— Во времена моей юности Эд был знаменитостью, — мечтательно произнесла мама. — Интересно, кем он стал? Ты не могла бы посмотреть в интернете? И выпустил ли он ещё какие-нибудь книги?

Только после смерти. Если я не ошибалась, он не дожил до выхода даже этой книги. Правда, маме я этого не рассказала. Не надо ей знать о приступах, и о том, что Джонни в те годы был лучшим другом Эда Д'Онофрио.