Аромат апельсинов (ЛП)

— Проклятье, Эмм. Знаешь, как давно это было? Ты ведь не спрашиваешь меня о женщинах, с которыми я спал. Боже, лучше спроси, правда ли, что я на одном из концертов Элтона Джона опрокинул с ним по рюмочке за кулисами. В отношении таких историй можешь строить предположения.

— Это правда?

Ещё один поцелуй. Я почувствовала на губах вкус виски и ласковое горячее дыхание на моём лице, когда он снова заговорил.

— Возможно.

Я вздохнула.

— Джонни.

Недолгий смех перерос в тяжёлое молчание. Затем он прошептал:

— Если я скажу «да», ты захочешь узнать остальное?

Я кивнула.

— Если ты захочешь мне рассказать, я, возможно, смогу тебя понять. Это не моё дело. Я имею в виду, прежде чем познакомиться со мной, ты прожил целую жизнь…

— Ты тоже, — сказал он. — Целую жизнь. Мы оба её прожили. Только моя была длиннее.

— Но ты обо мне знаешь только то, что я рассказывала, — эти слова прозвучали громче и резче, чем я планировала. Мы оба вздрогнули. Я прижала руку к груди и чувствовала, как бьётся сердце. — Прости.

— Не за что прощать. Это ты прости, что я тебя разбередил. Если ты обо мне что-то хочешь знать, то просто спроси. Я тебе расскажу, хорошо? Если тебе это действительно надо знать.

Я заколебалась. «Действительно ли я этого хотела?» В моём мозгу крутились мысли, слухи и обрывки его истории. Они перемешивались с моими фантазиями, созданными, когда я блуждала в потёмках.

— Я хочу тебя узнать, — прошептала я. — Действительно узнать. Больше ничего.

— Ах, Эмм. Ты думаешь, у тебя не получится? — его рука скользнула по моей шее, обняла её. Пальцы легонько массировали шею. Но лицо Джонни оставалось серьёзным.

— Я не знаю, — печально вздохнула я. — Странные чувства.

— Ко мне?

— Да.

Мужчина притянул меня к себе. Я уткнулась щекой в его грудь. Непрерывные удары его сердца действовали утешительно. Также, как и его запах и прикосновение его руки к моей спине.

— Я тебя люблю, — произнёс он тихо.

Я вцепилась в него мёртвой хваткой.

— Я тоже тебя люблю.

— Я расскажу тебе всё, что ты захочешь узнать. Ты только спроси. Хорошо?

— Что случилось в семьдесят восьмом году?

Джонни вздохнул. Его сердце стучало с перебоями. Или это было моё сердце? Мужчина поцеловал меня в макушку.

— Тогда всё было ненормальным. Мы жили все вместе в одном доме. Это был мой дом, но все жили в нём. Кэнди, Беллина, Эд. Пол появлялся каждые две недели, чтобы снимать свои чёртовы фильмы, понимаешь?

— Да, понимаю.

— Он хотел стать вторым Уорхоллом или кем-то на подобие. Короче, знаменитостью. И делать фильмы, которые были бы настоящим искусством, понимаешь? Они и были искусством, — повторил Джонни. — Они всё же были искусством. Я не стыжусь того, чем мы тогда занимались, Эмм.

— Тебе и не надо этого стыдиться.

— С Сэнди мы расстались. Она сидела на наркотиках, и у неё совсем съехала крыша, от всего этого страдала Кимми. Однажды я ей сказал, что она должна оставить Кимми на моё попечение или отдать её своей матери.

Я откинулась назад, чтобы видеть его лицо.

— И что ты сделал? Я думала, ты не был для Кимми тем, кем бы хотел быть.

— Да, не был. Я уверял Сэнди, что хотел ребёнка, но это неправда, понимаешь? Я сам был ребёнком. Глупым, обречённым ребёнком, который находился под кайфом от внимания, которое ему оказывали. Я окунулся в эту жизнь, как в омут с головой. Мне постоянно твердили, какой я потрясающий. И, Боже мой, что мне было делать с ребёнком?

Я и представить себе не могла такую жизнь. Во время галлюцинаций она пробегала перед моими глазами, как кадры киноплёнки, а в реальности не происходила. Но для Джонни она была реальностью.

— И что она тогда сделала?

— К счастью, отдала Кимми своей матери. А через год отправилась в путешествие по Индии, за каким-то махараджей или гуру. Она вернулась исхудавшая и с какой-то инфекцией. Но это было потом. И может… Дерьмо, — вздохнул он. — Возможно, она окончательно свихнулась. Думаю, и мы все тоже. Первым был Эд.

От упоминания его имени мне стало холодно.

— Это его сценарии.

— Да. На редкость блестящий ум. Только… над нами всеми висело проклятие. Мы снимали короткие порнофильмы, изображали дешёвые постельные сцены…

— Они не дешёвка, — возразила я.

Джонни долго смотрел мне в глаза.

— Ты ни черта не понимаешь в искусстве, детка.

Вообще-то я никогда не видела ни одной его работы. О галерее я узнала из интернета.

— Ничего из того, что ты когда-либо делал, не может быть дешёвым.

Мужчина выдавил слабую улыбку.

— Если бы я не взялся за ум, то не стал бы классным художником?

— Вероятно, нет, — лучше не настаивать, пусть Джонни рассказывает сам. Что захочет и когда захочет. Пусть не всё сразу. Мне хотелось лишь подтолкнуть его к этому рассказу. Он уже рассказал о том, о чём я и не догадывалась. У меня даже поднялось настроение.

— То лето выдалось чертовски жарким, — продолжал Джонни. — От этого пекла мы все были… я даже не знаю, как это назвать. Будто жизнь била ключом… Нам хотелось что-то создать. Это чувство охватило нас всех. Всех потянуло на искусство. Кэнди желал заниматься своей стряпнёй, Беллина — театральными постановками, Пол — фильмами.