Аромат апельсинов (ЛП)

Джонни провёл пальцем по моему животу, по кружевной каёмке трусиков, по половым губам. Потом ещё раз, сильно надавил, у меня вырвался стон.

— Как я должен тебя касаться, Эмм? Так? — уже не проблема разгадать выражение его лица. Его взгляд читался, как открытая книга.

— Да, Джонни.

Он нажал сильнее.

— Какая ты горячая. И влажная.

— Да, — выдохнула я.

— На мой взгляд, слишком влажная.

Я скорчила гримасу.

— Да, Джонни. Только виноват в этом ты.

Его палец скользнул под резинку трусиков, потом глубже. Потом ещё раз. Прежде чем я полностью смогла насладиться, он вытащил палец, провёл им по трусикам, по влажному пятну на шёлке.

— Сними их, — приказал он.

Я приподняла бёдра и начала стягивать трусики. Джонни чуть сдвинулся в сторону, чтобы я их могла полностью снять. Откинувшись назад уже полностью обнаженной, я секунду помедлила.

От внимания Джонни эта заминка не ускользнула.

— Что?

— Ничего, — мне совсем не хотелось думать о том, сколько шикарных красоток с плоскими животами, маленькими задницами, но пышной грудью прошло через постель Джонни. Лучше не рассказывать ему об этой мысли.

Его руки застыли, джинсы сползли ниже бёдер.

— Эмм, поговори со мной.

Я снова провела руками по своему обнажённому телу.

— Продолжай.

Он стянул джинсы. Я хотела, чтобы он навалился и овладел мною, или ласкал меня между ног, или наоборот, я его. Вместо этого Джонни вытянулся рядом со мной, упираясь членом мне в бедро. Он положил руку мне на живот, но довольно далеко от клитора, и посмотрел мне в глаза.

— Тебе говорили, какая ты сногсшибательная? — тихо поинтересовался Джонни.

Мне хотелось ему намекнуть, что мужчина, который слишком высоко задирает нос и не имеет понятия о жизни, таких вопросов не задаёт. Но, может быть, за прошедшие годы он изменился и повзрослел. Такое происходило с каждым. Со мной, вероятно, тоже.

— Радует, что ты это заметил, — я чуть повернула голову, чтобы видеть его лицо. — Тебе тоже в великолепии не откажешь.

Рука Джонни скользнула немного ниже, погладила по краю аккуратно постриженного лобка, но не двигалась туда, где я мечтала почувствовать его прикосновения.

— Это правда, Эмм. И речь не только о твоём лице или теле. Я не хочу, чтобы ты думала, что дело только в них.

— Даже так? — я наморщила лоб. — Ты хочешь сказать, что речь идёт о внутренней красоте? Примерно то же самое, если бы ты сказал, что я — редкая индивидуальность.

Он издал приглушённый смешок и поцеловал меня, медленными, поглаживающими движениями провёл по животу, подразнивая, приближался к клитору.

— Это означает, что я трахаюсь с тобой не только из-за классных сисек или потому что у тебя потрясная задница.

Я засмеялась. Ну, не могла я по-другому. Мне бы понервничать или даже оскорбиться. Другие женщины так бы себя и повели, выскажи им такое, что услышала я в данный момент.

— Да, ну и что тогда?

Джонни улыбнулся. Его рука, наконец-то, скользнула глубже и нашла ту сладкую точку, которая так тосковала по его прикосновениям.

— Тебе нужен список?

— Да, — выдохнула я. — Хорошая идея.

Его палец двигался в правильном ритме и темпе. Мы вместе не так уж давно, но он уже хорошо изучил моё тело. Знал, когда надо попробовать нажим, а когда сделать паузу. Где у меня эрогенные зоны и как их возбуждать.

Я закрыла глаза и поплыла под звуки его голоса и сладкими нажатиями кончиков пальцев на мою кожу.

Руками он очень медленно доводил меня до оргазма. Подгонял голосом. Я слушала его и забывала обо всём на свете.

Джонни говорил очень тихо, не так, чтобы меня развлекать, но достаточно громко, чтобы усилить моё возбуждение.

— Тебя не останавливают препятствия, если ты что-то хочешь сделать. Ты, в некотором смысле, упрямая, и меня это восхищает, Эмм. Ты добрая в отношении своих друзей. Семьи. Мне импонирует, что ты до сих пор любишь родителей.

Я, запыхавшись, рассмеялась.

— Только, давай, сейчас не будем о моих родителях.

Джонни сдавленно хмыкнул, его палец замедлил темп, потом ускорил. Он сводил меня с ума.

— Мне нравится, мне нравится твоя причёска.

— Хорошо.

— Мне нравится, как кривится твой рот, когда ты усиленно о чём-то думаешь, но не знаешь, что нужно сказать.

Я вздохнула и немного изогнула спину.

— Мне нравится, как ты однажды плакала в моём кабинете, потому что думала, что произошло что-то постыдное.

Я уже так приблизилась к оргазму, что не могла больше сдерживаться.

— О, как сексуально! Раз мы откровенно говорим о сексе…

Даже если бы мы в этот момент разговаривали о динамике цен на рынке чая Китая, кульминация всё равно бы наступила. Но Джонни ничего не произнёс, а просто нагнулся и поцеловал меня.

В унисон с движением пальца он посасывал мой язык, эти ощущения медленно сводили меня с ума. Я хотела поднять бёдра выше, чтобы направить его палец к моему клитору, но сдержалась.

— Я обожаю, как твердеют твои соски, когда ты перед душем стаскиваешь футболку через голову. Ну, как?

— Намного лучше…

— Я тащусь от твоего вкуса, когда ощущаю его на своём языке. Когда я об этом думаю, мой член твердеет так, что боюсь, он взорвётся.