Аромат апельсинов

Я играла в «Симс» (прим. пер. «The Sims» — однопользовательская видеоигра в жанре симулятора жизни). Я проводила часы за компьютером и терялась в игровом мире. Там можно строить дома, создавать семью, смотреть, как люди живут, работают, спят, едят, влюбляются, играют свадьбы, рожают детей и даже… умирают. Я являлась Богом этой вселенной, но иногда не слишком добрым. Максимальное число игровых персонажей в «Симс» — это восемь, но мне никогда не удавалось сделать счастливыми больше трех, выполнить их желания и отправить на светлый жизненный путь. Я была не слишком хорошим Богом.

Мне хочется отправиться с Джонни наверх, в кухне у меня болит голова. От обстановки. От всех подробностей. От этих людей. Они — шары в воздухе, а я, как плохой жонглёр, стою с вытянутыми руками и пытаюсь их поймать. Но вряд ли у меня это получится.

— Идём, — настаивает Джонни. Его глаза блестят. С широкой ухмылкой он выходит из кухни, игнорируя свист и непристойные комментарии друзей. — Я хочу показать тебе свои картины.

Это не ложь. В комнате он вытаскивает из ящика альбом для зарисовок в кожаном переплёте и раскрывает, чтобы показать мне карандашный набросок. Контуры и тени. Я разглядываю их. Мои познания в его творчестве ничтожны, чтобы опознать изображение.

— Ты хороший художник, — я серьёзна. Чтобы это понять, достаточно даже моих познаний.

— Нет, нет, это просто завитушки.

Джонни растягивается передо мной на кровати. Я усаживаюсь, скрестив ноги, и листаю альбом. Иногда попадаются, засунутые между страниц, фотографии. Чаще небольшие, но иногда и огромные. Одну из них я беру в руки и разглядываю подробнее, чем его картины.

— Симпатичная задница, — я размахиваю фотографией перед его носом.

Джонни смеётся и укладывается с, закинутыми за голову, руками.

— Эта задница несколько месяцев платила за аренду этого дома.

Чёрно-белая фотография обнажённого Джонни в классической римской позе. Только фигового листка не хватает. Его серьёзное лицо в профиль, тело напряжённое и упругое, крайне аппетитный зад. Я нахожу другую фотографию из этой серии. Она немного надломлена. На ней Джонни уже в фас.

— Тебе надо быть осторожнее, — я обнаружила подпись в нижнем углу. — О, они подписаны?

— Да. Это Пол делал.

Конечно, я это знаю, хотя фамилия не сразу приходит на ум. Первая фотография уже попадалась мне в интернете. Со второй я знакома по обрезанным, зернистым вариантам, которые не могут соперничать красотой с оригиналом. Другие, добрую дюжину фотографий, всё ещё новых и глянцевых, я ещё не видела.

Внимательно разглядываю каждую, и вижу в них больше, чем его соблазнительное тело. Фотографии нельзя отнести ни к фривольным, ни к интимным. Хотя они находятся преимущественно на порно сайтах. Я аккуратно раскладываю их в правильной последовательности. Эти фотографии исподволь рассказывают о прошлом.

— Тебе надо беречь их, — замечаю я, когда вижу фотографию, которая недавно на онлайн-аукционе ушла почти за четыре тысячи долларов. — Особенно с подписью.

Джонни опирается на локти.

— Зачем? Они не стоят ни гроша. Я оказал любезность Полу. Он заплатил мне за них пару сотен долларов. Не больше. Он их ещё нигде не публиковал.

Я переворачиваю фотографию и вижу, что на обратной стороне написано стихотворение. Теперь я понимаю, почему фотография, которую я держу в руках, ушла на аукционе за такие деньги. Профессиональный кадр здесь ни при чём.

— Это Эд написал?

— Да. Он постоянно что-то пишет.

После смерти художника его работы растут в цене. Эд д'Онофрио покончил жизнь самоубийством несколько лет назад. Он перерезал себе артерию и утонул в бассейне. Его смерти я не уделила особого внимания. Я лишь знала, что он являлся инициатором распада коммуны, после чего её члены разбежались на все четыре стороны и с переменным успехом занялись своими собственными планами.

Мой рот пересох. Я смотрю на Джонни. Есть ещё подсказки, на которые я наткнулась во время поиска информации в интернете. После смерти Эда и распада коммуны Джонни исчез.

Некоторые источники утверждают, что он уединился из-за глубокой печали. Другие говорят, что за этим стояло нечто большее. Он подсел на героин и лёг в наркологическую клинику, откуда его госпитализировали в психбольницу. Джонни якобы вышел из неё полностью излечившимся от наркомании и алкоголизма и, насколько можно судить, психически здоровым, а вскоре начал заниматься искусством. Настоящим искусством, от которого критики пальчики облизывали.

Я нигде не смогла найти подтверждение истории с наркологической клиникой и психбольницей, но факт, что в этот период он стал одним из признанных художников.

Джонни усаживается и забирает у меня из рук фотографию и альбом. Откладывает их в сторону и заключает меня в объятья.

— Не морочь себе голову всякими глупостями