Аромат грехов твоих

Слез больше не было, как не было паники и желания искать выход. Умом я понимала, что все кончено. Мне оставалось только дождаться Бри с матушкой, рассказать им настоящую правду и надеяться на то, что они меня поймут. Хотя кого я обманывала, такое невозможно понять…

Когда разум потихоньку начал ко мне возвращаться, я задумалась над тем, как меня будут пытаться казнить. Представляю их лица, когда палач попытается меня повесить, а я буду медленно болтаться на виселице живая и невредимая. Затем они, возможно, попытаются меня утопить или сжечь, отрубят мне голову или придумают иной способ умертвить. Если бы кто-то из них мог только представить, что внутри меня и есть та самая смерть, к коей они попытаются меня отправить! А газеты… Они будут пестрить заголовками о невероятной девушке, которую невозможно убить.

Или все же возможно, если хорошенько постараться?

Из раздумий меня выдернул крик матушки:

– Роуз, с тобой все в порядке?

Она подбежала ко мне и начала обнимать. Сказать по правде, за все свои годы мне еще ни разу не посчастливилось получить от нее столько теплоты, сколько она умудрилась дать за эти несколько минут.

– Почему ты здесь? Ничего не понимаю.

Я с усилием отстранилась и как можно холоднее и спокойнее произнесла:

– Мама, Бри, присядьте.

– Роуз…

– Мама, прошу тебя! – надавила я, и она незамедлительно осела на один из стульев у стены. – Я должна вам кое-что рассказать, но я не знаю, с чего начать.

Я сделала глубокий вдох и на выдохе начала свое признание. Настоящее, пусть и очень сумбурное:

– В брачную ночь с бароном Клайвшотом что-то произошло. И я изменилась. Долгие годы я пыталась понять, почему именно это случилось, и решила, что если бы тогда он не взял меня силой, ничего бы этого не сталось, но когда он вошел в меня… я выпила его жизнь, как вампир, все силы до последней капли. Барон умер прямо в тот миг. Но это было только началом. С каждым годом мне становилось все сложнее. Чтобы выживать, я была вынуждена спать с мерзавцами и питаться их жизненными силами. Ты не представляешь, как тяжело чувствовать запахи их грехов. Эти ароматы повсюду, они сводят с ума, морочат голову. Как могла, я сдерживала себя, оттягивала охоту, пыталась обходиться без нее, но все тщетно. Я была вынуждена убивать. Находила себе новых жертв – самых отъявленных негодяев: конченых воров, убийц, насильников… И знаешь, мне не было их жалко, все они не заслуживали жизни.

– Дочка…

– Пока вас с Бри не было в городе, Лорн произвел обыск в моей комнате и нашел одежду, в которой я совершала убийства. Мне пришлось сознаться, и теперь будет суд. Он нашел слишком многое, чтобы у меня осталась хоть призрачная возможность на оправдание. Смертный приговор почти подписан!

Я замолчала, ожидая хоть какой-то реакции от них. Бриттани не смогла произнести ни слова.

– Я все поняла, – произнесла матушка, всхлипывая, а по лицу ее пробежала дорожка слез.

На миг я даже удивилась такому ответу, но дальше последовало:

– Ты больна, доченька, и виновата в этом я.

– Мама…

– Послушай меня. Граф Малкольм поможет нам, мы найдем самого лучшего адвоката, найдем самых лучших врачей, тебе помогут, они обязательно вылечат тебя.

– Я не сумасшедшая!

– Роззи, девочка моя, это я во всем виновата. Если бы тогда не настояла на твоей свадьбе с бароном, ничего бы этого не произошло, – горькие слезы душили ее. – Это я виновата, я довела тебя до этого… безумия. Послушай меня, все будет хорошо, я…

– Я хочу, чтобы вы ушли, – почти приказала я.

– Но, Роуз…

– Уходите!

– Не гони нас, мы хотим тебе помочь.

– Убирайтесь отсюда!

Я понимала, что выгляжу в их глазах сумасшедшей, обезумевшей от эмоционального потрясения, но лучше было прогнать сейчас, чем наблюдать, как они сходят с ума рядом со мной.

– Лорн, – закричала я что было сил.

От ужаса мать вздрогнула и зажала уши, не переставая рыдать.

Он почти вбежал в комнату.

– Уведи их. Прошу тебя…

* * *

Суд состоялся через несколько дней после моего общения с семьей. Как и предрекал Лорн, меня приговорили к смертной казни. Судья, толстый потливый тип, лениво перебирал бумаги, особо не вчитываясь в них. Он пару раз поднимал на меня взгляд, противно и липко улыбался, а после вновь становился серьезным. Какие мысли плясали в его голове – мне неведомо, но, вероятнее всего, когда-нибудь судья мог стать моей жертвой. Не нужно обладать даром фурии, чтобы понимать, какие дела проворачивал этот властолюбец.

Его безразличие к происходящему было видно невооруженным глазом. Хорошим подспорьем ему оказался Лорн, он так доходчиво все объяснял, что вердикт судьи и присяжных был очевидным. Виновна!

Даже самый дорогой столичный адвокат, нанятый Малкольмом, не сумел мне помочь. А вот сам граф так и не явился. Ни разу: ни навестить, ни на суд.

– Мне жаль, Роуз, – произнес Лорн, когда вызвался сам конвоировать меня в камеру.

– Что-то не верится, – саркастично заметила я. – Если жаль, то почему вы не пытались помочь?