Аромат изгнания

Вдруг два турка схватили Марию. Она завизжала. Я кинулась к ней, мне было невыносимо, что ее могут обидеть. Я пыталась их оттолкнуть. Их это насмешило, они были такие большие, что я не сдвинула бы их и на пядь. Они грубо отшвырнули Марию и схватили меня поперек талии. Я отбивалась, но мне влепили такую оплеуху, что я чуть не потеряла сознание. Они поволокли меня по земле к кустарнику на краю пустынной дороги. Потом распластали под кустом, и меня обдало потоком ужаса, увлекающего в круговерть зверства все, что еще оставалось во мне хорошего. Два грубых, насмешливых голоса столкнулись в воздухе, залив грязью мои берега. Я попыталась шевельнуться, но один из них расшиб мне кулаком губу, и я чуть не задохнулась. Они задрали мою ночную рубашку, грязную от огня, травы и усталости, и я, на миг открыв глаза, успела увидеть, как один из них снимает штаны. Я снова попыталась вырваться, всем телом рванулась к бегству. Но только моя душа готова была улететь, а тело оставалось во власти безумцев. Мужчина навалился на меня. Я подумала, что сейчас задохнусь и умру. Попыталась глубоко вдохнуть, но не успела, ощутив острую боль в самой глубине нутра. Вырвавшийся у меня вопль до сих пор звучит над дорогой изгнания. Поток слез выплеснулся, прорвав все мои плотины, и казалось, уже никогда ему не остановиться. Я почувствовала затылком маленькое сердечко, которое подарил мне Жиль.

Жиль…

Мужчина продолжал ритмично двигаться в том, что осталось от меня, сбивая птицу на лету.

Дедушка, почему ты покинул меня? Разве я не была всегда послушной? Да есть ли что-нибудь за гранью ужаса?

Потом второй мужчина сунул свой член мне в рот, и я захлебнулась.

Кто я? Я ли это, Луиза, маленькая поэтесса из Мараша, лежу на этой дороге? У меня был хрустальный дом, который принимал в себя вечность, и ничто никогда не могло кончиться. Я посеяла семена мечты на тропах жизни. Почему же я не сумела найти свою дорогу? Кто стер наши следы на песке? Отыщу ли я хоть одно место на этой земле, где укрыть мои загубленные воспоминания?

Вдруг мужчина застонал, и густая жидкость залила меня всю. Это было как черный прилив. Он выплеснулся на целый мир, и все мои птицы тотчас потонули в дегте. Смогут ли они когда-нибудь снова взлететь к звездам?

Второй мужчина, в свою очередь, навалился на меня, и все началось сызнова. От кислого запаха его нечистой кожи меня затошнило. Он терзал мою плоть старательно, выпалывая сад невинности. От лившихся из него слов разлетелись последние бабочки. Неужели он не имел ни матери, ни сестры, не знал Бога, чтобы так растоптать весну? Как сможет он жить с воспоминанием об этом ребенке, плененном его ненавистью? Я безмолвно позвала маму, и печаль раздавила меня окончательно. Мама больше не жила в этом мире. Не будет больше лавандовых поцелуев в лоб перед сном, не будет нежности, не будет доброты, способной обратить в бегство бесчеловечность.

Мама… Почему никто не придет мне на помощь? Неужели на этой дороге нет никого, кто мог бы спасти меня? Помогите, умоляю, помогите!

Я потеряла представление о времени. Все мое тело горело. Я цеплялась за землю, на которой меня распластали. За эту землю, которая уже забрала столько жизней, но сегодня даже не вздрогнула, чтобы спасти одну. Эту сухую и бесплодную землю, которая стала мечом. Мужчина задергался, и его мерзкое лицо перекосилось, изрыгая зловонный хрип. Потом он упал на меня. Мое отвращение достигло таких размеров, что я была уверена: у меня хватит сил его оттолкнуть. Но я не могла даже шевельнуться и ждала, разбитая, когда мои мучители закончат свою игру и убедятся, что топтать больше нечего. Они расхохотались.

Я услышала, как монстры говорят обо мне. Добро, которым окружали меня все эти годы, тихонько утекло в ручеек забвения. Обо мне ли эти люди говорили? Что я теперь, неужели только это?