Аромат изгнания

Я легла в постель. Но могла ли я спать после того, что видела? Едва я закрывала глаза, мне казалось, что тьма поглотит меня. Мама села ко мне на кровать, и я бросилась в ее объятия. Боже мой, ее запах лаванды в ту ночь! Я вдыхала его и не могла остановиться. Это был самый последний кусочек моего детства. Как смутно я его почувствовала? Я долго цеплялась за ее шею, и огромная пустота захлестнула меня, когда она вышла из комнаты и дверь за ней закрылась. Я так устала, что провалилась в сон и проснулась среди ночи, почувствовав совсем рядом присутствие дедушки. Наверно, если бы это явственное присутствие не вытащило меня из постели, не заставило взяться за тетрадь, я бы тоже погибла в ту ночь.

Почему он захотел спасти меня, когда столько ужасов еще ждало меня впереди?

Я села за парту и написала:

Дедушка, ты всегда был со мной,
      плоть твоя камень и огонь,
            звездная радуга на углях сомнений…
Дедушка, ты ушел в бесконечность,
                        зияя утренней раной…
Дедушка, да пребудешь ты всегда
                 кирпичиком нашей вечности…

Вдруг я услышала незнакомые голоса. Страх сковал меня. Я скользнула к окну, чтобы посмотреть, что происходит, и различила несколько темных силуэтов на траве перед домом. Они исчезли, и тут же удушающий запах донесся до меня, закупорив горло. Дом горел! На несколько секунд я замерла, застыла в бездействии. Наконец я смогла двинуться с места, поспешно сунула тетрадь со стихами и красный пенал в сумку и побежала в комнату Марии, чтобы вывести ее. Она не хотела уходить без Прескотта, но я велела ей идти за мной, заверив ее, что он сам придет к нам. Я делала все механически, как будто кто-то другой управлял мной. Я вошла в комнату Пьера. С первого этажа валил густой дым. Я долго не могла добудиться брата и наконец стала бесцеремонно трясти его, крича в самое ухо, пока он не встал. Мы втроем направились к лестнице. Дым разъедал глаза. Спустившись вниз, я поняла, что большая кухня и кабинет деда охвачены огнем. Я кинулась к спальне родителей, и ужас приковал меня к полу. Комната была окружена пламенем. Войти я не могла. Я умоляла Пьера увести Марию на улицу, чтобы она не видела этого, и протянула ему мою сумку. Отчаянным голосом я звала маму. Мне удалось расслышать слабый звук ее голоса сквозь вой пламени, сметавшего все на своем пути. Я увидела ее, скорчившуюся на кровати. Папа пытался увести ее. Пламя охватило дверь, и я поняла, что он не может поднять маму, она была парализована страхом. Вдруг я увидела, как Прескотт перескочил через пламя и запрыгнул в комнату. Он кусал мамину одежду, а папа с силой тянул ее за руку. Они могли бы спастись, но тут большая балка сорвалась с потолка и обрушилась на папу. Я закричала. Дальше все происходило очень быстро. Пьер, услышавший мой вопль, вбежал в дом и увидел папу на полу. Он бросился к нему сквозь огонь. Мне удалось разглядеть Пьера и маму сквозь густое облако дыма. Прескотт отчаянно мяукал и тянул маму за подол. Я хотела им помочь, но пламя бушевало так, что мне пришлось отступить. Часть дома рухнула. Спальня была погребена под обломками. Душераздирающее мяуканье перекрыло треск пламени, и до меня донесся последний крик. Я не знаю, кто кричал, мама или брат. Я оцепенела. Вдруг на мне загорелась ночная рубашка. Я побежала, не разбирая дороги, вырвалась на улицу и покатилась по траве, чтобы погасить огонь, грозивший сжечь меня целиком. Ошеломленная Мария сидела на траве. Она сразу поняла, что все кончено. Мне пришлось крепко прижать ее к себе, она кричала, что ей нужен Прескотт, что без него она не уйдет. Мне едва не пришлось ударить ее, чтобы не пустить обратно в дом и увести подальше от пожара. Ее крики еще долго разносились в ночи.

14