Арсенал-Коллекция 2014 № 02 (20)

По окончанию операции вице-адмирал Сомервилл заявил, что "обстрел Генуи и бомбардировка военных объектов явились для противника полной неожиданностью ... чем в значительной степени объясняется успех операции". По его мнению, "отличные результаты самого обстрела следует отнести за счет тщательной подготовки плана операции и обученности личного состава, также точной прокладки <курса>, которая обеспечила правильный выход на цель". Описание повреждений обстрелянной кораблями промзоны, которые адмирал приводит в своем отчете о проведенной операции, ограничивается выражениями "видны сильные взрывы и пожары", однако на самом деле они оказались весьма незначительными, как и ущерб от налета палубной авиации.

Реально результаты набега выглядят следующим образом. В ходе обстрела было выпущено 273 15-дюймовых фугасных снаряда (в том числе 125 с "Ринауна" и 148 с "Малайи"), 782 6-дюймовых с "Шеффилда" и 400 114-мм фугасных с "Ринауна". В порту был потоплен учебный корабль "Гаравента", пароход "Салли", парусник "Антониетта Мадре" и 14 лихтеров (по Брагадину - 4 грузовых судна и учебный корабль "Гаравента"); 32 из 56 судов получили легкие повреждения, одно - серьезные. Повреждения предприятий "Ансальдо" были незначительными, линкор "Дуилио", находившийся в гавани, не пострадал, в городе разрушено или повреждено 250 домов, потери среди населения - 144 убитых и 242 раненых. Но, как бы то ни было, рискованная операция Соединения "Н" завершилась благополучно и с минимальными для англичан потерями, хотя затраченные ими усилия совершенно не соответствовали размерам нанесенного противнику урона.

В еще большей мере это можно сказать об операции сил "Оси" по перехвату - собственные потери минимальные, всего два самолета-разведчика, но и полная неспособность к взаимодействию различных видов вооруженных сил и служб внутри их. В дальнейшем это проявлялось с куда более печальными для них последствиями. В любом случае, результат набега Сомервилла в Лигурийское море совершенно не изменил расстановку сил в Западном Средиземноморье.

Линейный крейсер "Ринаун", февраль 1941 г.

Кафедральный собор Генуи в который случайно попал 15-ти дюймовый снаряд линкора "Малайи", но, к счастью, не разорвался

Неразорвавшийся 15-ти дюймовый снаряд линкора "Малайи", хранящийся как реликвия в Кафедральном соборе Генуи

Я помню...

Бабиков Макар Андреевич

Бабиков Макар Андреевич

Я родился на Севере, на Печоре, в то время это была еще Архангельская губерния. Там вырос, учился. Год успел поработать учителем начальной школы, затем в райкоме комсомола, и в 1940 году был призван в армию. Попал на Северный флот, в зенитную батарею на базе Полярная.

Для нас война началась не 22 июня, а 18-го. Во время общефлотских учений по связи над главной базой флота пролетел немецкий самолет. Командующий спрашивает: "А почему не стреляли"?

Все разводят руками.

"У вас на каждом корабле дежурное орудие. На каждой батарее дежурное орудие. Они обязаны стрелять без всякого приказа. Впредь, если появится, открывать огонь".

Он через четыре часа снова появился. Тут уже не только из дежурного орудия, а из всех, что были, огонь открыли. Он сразу взмыл вверх и улетел, а флот перевели в боевую готовность. С батареи мы уже никуда не уходили, пищу доставляли прямо на боевые точки.

Надо сказать, что в 1940 году, когда немцы оккупировали Норвегию, значительная часть населения Северной Норвегии на своих рыболовных судах, ботах, всеми семьями, со скарбом ушла в СССР. Им дали место в совхозе, и, как только началась война, они сразу включились в боевую деятельность.

На Севере была такая особенность - фронт шел по побережью, немножко захватывая Финляндию и Норвегию, и вот, по договору с нашими союзниками, по городу Тромсе была проведена разделительная линия, южнее Тромсе мы не имели право ходить, чтобы не побить своих, точнее союзников, а севернее Тромсе они не имели права ходить.

После начала войны меня взяли в политотдел. Политотдел сформировали из командиров-запасников, которые пришли по мобилизации. У большинства из них не было приличного образования, а я же до армии успел учителем поработать. Потом уже, осенью, пришло четыре политработника с академическим образованием.

Из политотдела я, "по протекции", ушел в разведотряд. В учебном отряде у меня был командир взвода, который ко мне хорошо относился, он после начала войны попал в этот разведотряд, а потом из нашего дивизиона в этот же отряд пришел один политработник. Вот они и дали мне протекцию, так я попал в разведку.

Название отряда иногда менялось, но всегда было слово "особый". Особый разведывательный отряд, отряд особого назначения. Но особый всегда присутствовало.