Артамошка Лузин

— Не запамятуй, Артамошка, то не дай бог! Никиту Седого сыщи. Ему и передай мои слова, только на ухо. Смотри, на ухо! Ему только! Мужик он приметный. Как встретишь, то молви тайные слова. — Филимон наклонился к самому уху Артамошки. — Те слова такие: «Сизые голубки прилетели, Никита!» Коль переспросит, добавь: «Атаманы молодцы».

Артамошка и Чалык побежали.

На площади торг был в самом разгаре. Друзья спустились с пригорка, обежали длинный тын, очутились на узкой улице, свернули за угол и потонули в шумливой и пестрой толпе.

Артамошка торопливо пробрался в купеческие ряды, пробивая дорогу локтями. Чалык боязливо держался за руку Артамошки и до смерти боялся оторваться от него и затеряться в толпе. Друзья попали в обжорные ряды. Сильно пахло конопляным маслом, жареной рыбой, пирогами, мясом, чесноком, кислой капустой. Артамошка невольно остановился и уставился глазами на жирный кусок. Торговка заметила, как бегают у парня глаза, нахмурилась, погрозила кулаком. Чалык бросился в сторону, но Артамошка его удержал.

Вскоре они попали в сладкие ряды. Леденцы переливались разноцветным бисером, медовые лепешки, пастила ягодная, крашеные узорчатые пряники кони, рыбы, птицы — лежали грудами. Чалык не мог оторвать глаз.

Артамошка позабыл все наказы отца: страсть хотелось поесть самому, а главное — угостить Чалыка. Он беспрерывно толкал в карман руку, но карман был пуст. Какой-то мужик-насмешник гаркнул ему:

— Ищи, ищи!

Артамошка очень обиделся, но сдержался.

Долго крутились они с Чалыком у сладких рядов. Видя, как уставился Чалык на пряники, Артамошка готов был зверем броситься и схватить добычу. Но толстый купчина давно заметил их и не спускал с них зоркого глаза.

Артамошка постоял, подумал, твердо шагнул:

— Сейчас деньгу будем добывать.

Чалык не понял.

В это время к торговцу подошла баба в пышном сарафане, в ярком, как жар, платке; за юбку ее держался мальчонка и пальцем показывал на пряники. К удивлению Чалыка, баба подала купцу что то совсем маленькое, кругленькое, будто желтую гальку с реки, и купец, извиваясь и лебезя, подал ей целую пригоршню леденцов. Чалык спросил Артамошку:

— Какой камешек дала?

— То грош, — ответил Артамошка и с грустью добавил: — У нас и гроша нет.

Опять Чалык не понял.

Артамошка остановился в раздумье, потом хитро улыбнулся и быстро вышел из толпы. За ним побежал и Чалык. Артамошка привел друга к берегу реки. Желтой глиной разрисовал он ему лицо, то же сделал и себе, затем вывернул шапку кверху шерстью, нахлобучил ее на глаза, и они пошли. Не успели отойти и трех шагов от берега, как за ними с криком и улюлюканьем побежали ребятишки. Они прыгали, хохотали, дергали Артамошку и Чалыка за одежду:

— Смех идет!

— Хохот бредет!

— Улю-лю-лю!

— Фью-фью!

Чалык пугливо прижимался к Артамошке, а тот шел уверенно, подбадривая друга.

На базаре Артамошка выбрал место, где больше всего суетился народ. Вместе с Чалыком они сели, подобрав под себя ноги, Артамошка звонко крикнул:

— Эй, подходи! Чудо! Человек-птица! Дешево! Всего один грош! Нет гроша — давай что хошь!

Быстро скопилась кучка ротозеев. Они толпились, и хотя еще никакого человека птицы не было, многие ахали, удивлялись, а чему — и сами не знали. Артамошка решил, что время настало. Он встал, вытянул губы трубочкой и пронзительно засвистел, потом пустил трели, защелкал и наконец перешел на переливы нежные да грустные. Щуплый мужичонка в синей поддевке, высокой бараньей шапке не вытерпел:

— Птица, лесная птица!..

— Чудо! — удивлялась баба.

Артамошка вдруг резко оборвал и неожиданно закричал:

— Кар-кар! Ку-ка-ре-ку!..

Толпа лопалась от смеха.

— Ну и парень! — неслось со всех сторон.

Артамошка сорвал с головы шапку и протянул ее к стоявшим впереди:

— Грош! Грош!

Кто-то бросил первый грош. Звякнули еще два-три, а больше, сколько ни надрывался Артамошка, никто ничего не давал. Чалык взял у Артамошки грош, вертел его в руках, пробовал на зуб.

Сбоку крикнул пьяный мужик:

— Петухом! Страсть люблю петухову песню!

— Давай грош!

Мужик долго рылся за пазухой, пыхтел, сопел, наконец бросил грош в шапку Артамошке. Тот кинул вверх шапку, ловко поймал ее и крикнул:

— Райская птица! Доподлинно райская птица!

— Батюшки! — верещали со всех сторон бабы.

— Обман! — говорил мужичок с жиденькой бородкой. — Птицы той никто не видел, голос ее богу лишь слышен.

— Дурень, — перебил его рыжий парень, — не лезь! Пусть поет, он умелец!

Артамошка надрывался:

— За рай — грош давай!

В шапку сыпались монеты. Толпа напирала. Артамошка совал монеты за пазуху, толкнул ногой Чалыка, выпрямился. Кто-то приглушенно крикнул, сдерживая толпу:

— Тише! Духу набирает!

Толпа затихла, ждала. Артамошка оглянулся, потом потряс головой, громко заржал по-лошадиному, толкнул зазевавшегося ротозея в бок, шмыгнул в сторону, а за ним — и Чалык.

Толпа тряслась от смеха. Бабы плевались, голосили:

— Озорник!

— Безбожный дурень!

— Лови, лови его! — раздалось со всех сторон.

И завязалась свалка. Артамошка воспользовался этим, и они с Чалыком юркнули за угол лавки и скрылись.

— Вот те и райская птица! — хохотал рыжий парень.