Артас. Восхождение Короля-лича

Артас немедленно вспомнил о Непобедимом. Память о нем обострялась, возобновлялась с приходом каждой зимы, и наставления Утера только лишний раз напомнили принцу о том, что он считал величайшей ошибкой всей своей жизни. Если бы он начал учебу раньше, великолепный белый скакун до сих пор был бы жив… Подробно о том, что произошло в тот снежный, ненастный день, Артас никому не рассказывал. Все были уверены, будто Непобедимый погиб по несчастливой случайности. «И в этом нет никакого обмана», – в который раз сказал себе Артас: ведь не хотел же он причинять вред Непобедимому нарочно! Ведь он любил своего коня и лучше уж пострадал бы сам! И если бы взялся за науку паладина раньше, как Вариан с самого детства взялся за меч, то смог бы спасти его. Теперь он клялся себе, что больше подобного не повторится. Он сделает все, что потребуется, чтоб никакая случайность на свете не застала его врасплох – бессильным, несведущим, не умеющим исправить зло.

Зима прошла, как и положено зимам, в Тирисфальских лесах вновь воцарилась весна, а с приходом весны в Лордерон приехала Джайна Праудмур – прекрасная, свежая, радостная, как полевые цветы и молодая листва. Приехала она, чтобы помочь Артасу в устройстве всенародного торжества – Сада чудес, главного весеннего праздника Лордерона и Штормграда. Да, пожалуй, сидеть всю ночь напролет, потягивая вино да набивая праздничные яйца конфетами и прочими угощениями, было бы куда скучнее, не будь рядом с Артасом Джайны, со свойственным ей и только ей одной очарованием морщившей лоб, вдумчиво, аккуратно наполняя скорлупу яиц сластями и откладывая их в сторонку.

Официально пока ни о чем не объявляли, но Артас и Джайна знали: их родители уже говорили друг с другом и молчаливо одобрили их отношения. Между тем Артас, успевший снискать всенародную любовь, все чаще и чаще представлял Лордерон на самых разных официальных церемониях вместо Утера или Теренаса. С течением времени Утер почти целиком посвятил себя духовной стороне служения Свету, а Теренас, похоже, был очень рад, что ему больше не нужно путешествовать.

– Да, целыми днями оставаться в седле и спать под звездами – это прекрасно, когда ты молод, – сказал он Артасу. – Однако в мои годы верховую езду лучше оставить для прогулок, а звезд вполне хватает и за окном.

В ответ Артас улыбнулся и с радостью взялся за исполнение новых обязанностей. По-видимому, адмирал Праудмур и верховный маг Антонидас пришли к тем же выводам: даларанских гонцов, приезжавших в столицу Лордерона, все чаще и чаще сопровождала леди Джайна Праудмур.

– Приезжай к нам на праздник Огненного солнцеворота, – внезапно сказал Артас.

Бережно сжимая в руке расписное яйцо, Джайна откинула со лба прядь золотистых волос и подняла взгляд на принца.

– Не могу. Лето для тех, кто учится в Даларане – самое напряженное время. Антонидас уже сказал, что до осени ни о каких отлучках не может быть и речи.

В голосе ее явственно слышалось сожаление.

– Тогда давай я приеду к тебе на Огненный солнцеворот, а ты к нам – на Тыквовин, – предложил Артас.

Джайна со смехом покачала головой.

– А ты настойчив, Артас Менетил! Хорошо, я попробую.

– Нет, ты приедешь.

Потянувшись через стол, сплошь заваленный аккуратно опустошенными, пестро раскрашенными яйцами и крохотными леденцами, он накрыл ладонь Джайны своей.

Несмотря на прошедшее время, Джайна застенчиво улыбнулась и слегка покраснела.

Конечно, она приедет.

В преддверии Тыквовина устраивалось еще несколько праздников помельче: один – торжественный, траурный, другой – шумный, разгульный, а Тыквовин был и веселым и грустным одновременно. В народе существовало поверье, будто когда-то, в давние-давние времена, преграда, отделявшая мир живых от посмертия, была столь тонка, что живые могли видеть и слышать усопших. Согласно традиции, в конце сезона сбора урожая, до прихода холодных зимних ветров, прямо перед дворцом воздвигали огромное чучело, сплетенное из ивняка и набитое соломой, и в день праздника, на закате, поджигали его. Исполинская человеческая фигура в окружении языков пламени на фоне надвигающейся ночи – о, это было грандиозное зрелище! В это время всякий, кто пожелает, мог подойти к горящему чучелу, бросить в огонь сухую ветку и таким образом метафорически «сжечь» все, чего не хочет брать с собой в тихий, глубокомысленный покой, навеваемый вынужденным зимним бездельем.

Таков был крестьянский обычай, зародившийся в незапамятные времена. Да, Артас подозревал, что ныне мало кто верит, будто брошенная в огонь ветка вправду может избавить от всех невзгод, а уж в возможность общения с мертвыми всерьез верят вовсе считаные единицы – сам он во все это не верил ни на грош. Однако в народе праздник любили, а еще он служил прекрасным поводом для встречи с Джайной, и потому Артас ждал этого дня с нетерпением.

Вдобавок, он приготовил для Джайны кое-какой сюрприз.