Артас. Восхождение Короля-лича

Казалось бы, он сам этого хотел, не так ли? И Джайна с ним согласилась. Так почему же он каждую ночь не может уснуть, скучая по ней, по ее теплу, терзаясь от тоски, граничащей с телесной мукой? В попытках отвлечься он даже прибег к презираемым прежде безмолвным многочасовым медитациям. Может, сосредоточившись на бое, учась призывать к себе, принимать и направлять в цель Свет, удастся забыть, вычеркнуть из памяти эту треклятую разлуку? И пережить разрыв с девушкой, которую сам же отверг?

– Мы можем поискать этих орков. Добраться до них прежде, чем это сделает Тралл.

– Утер уведомил меня о твоем прилежании и сказал, что весьма впечатлен твоими успехами, – кивнул Теренас, принимая решение. – Что ж, хорошо. Ступай, сообщи обо всем Утеру и начинай готовиться. Пора тебе впервые отведать вкус настоящей битвы.

Артас с трудом сдержал восторженный вопль: несмотря на бурную радость, от него не укрылась мучительная тревога в отцовских глазах. Может быть – может быть, хоть истребление мятежных зеленомордых сотрет из памяти боль и смятение на лице Джайны в тот миг, когда он прекратил отношения с нею?

– Благодарю, сэр. Я вас не разочарую.

Несмотря на тревогу и сожаление в сине-зеленых – точно таких же, как и у самого Артаса – глазах отца, Теренас улыбнулся.

– Об этом, сынок, я волнуюсь меньше всего на свете.

Глава девятая

Опаздывая на встречу с верховным магом Антонидасом, Джайна неслась через сад со всех ног. Опять! Опять она, уткнувшись носом в книгу, не уследила за временем! Учитель то и дело выговаривал ей за невнимание, но поделать с этим она ничего не могла. Казалось, ноги в туфельках сами несут ее вперед между рядов золотистых яблонь. Вид ветвей, клонящихся книзу под тяжестью спелых плодов, навевал мимолетную грусть: каких-то несколько лет назад здесь, под этими яблонями, Артас, подкравшись к ней сзади, прикрыл ее глаза ладонями и шепнул: «Угадай, кто?»

Артас… Она все так же тосковала о нем. Наверное, эта тоска останется с ней на всю жизнь. Разрыв с ним оказался неожиданным, болезненным, да к тому же и произошел в самый неподходящий момент – при одной мысли о том, как ей пришлось танцевать на официальном балу в честь Зимнего Покрова, будто ничего страшного не случилось, Джайну передергивало от отвращения – однако со временем первоначальное потрясение унялось, и логика Артаса сделалась очевидна. Оба они еще молоды, у обоих, как он и говорил, имеются определенные обязанности, обоим еще предстоит закончить учебу. Обещая навсегда остаться ему другом, Джайна говорила совершенно чистосердечно, и слово собиралась сдержать, однако для этого ей нужно было исцелиться, избыть боль. И вот боль, наконец, унялась.

Впрочем, за эти недолгие годы случилось многое, так что сидеть без дела Джайне вовсе не пришлось. Пять лет тому назад могущественный волшебник по имени Кел’Тузад навлек на себя гнев Кирин-Тора, увлекшись противоестественной темной магией – некромантией. Получив суровое внушение, завершившееся недвусмысленным требованием немедля прекратить сии эксперименты, он внезапно и таинственно исчез. Загадка его исчезновения и была одним из множества дел, что помогали Джайне отвлечься от грусти на протяжении последних трех лет.

За стенами города магов тоже произошло немало разного, хотя сведения об этом были скудны, хаотичны и сильно преувеличены молвой. Насколько Джайне удалось понять, беглый орк Тралл, объявивший себя военным вождем новой Орды, начал нападать на лагеря для пленных и освобождать заключенных в них орков. Затем самопровозглашенный вождь – ни много ни мало – уничтожил Дарнхольд, при помощи древней шаманской магии своего народа обратив его в руины. Вместе с Дарнхольдом пал и Блэкмур, хотя об этом, судя по всему, никто не горевал. Встревоженная тем, что могло означать возникновение новой Орды для ее народа, Джайна никак не могла отыскать в себе хоть каплю сожаления о разоренных лагерях – особенно после увиденного в одном из них.

Вдруг впереди раздались голоса. Один из говорящих едва не кричал от злости. Слышать такое здесь, в даларанских садах, было столь непривычно, что Джайна замерла на месте, как вкопанная.

– Я уже говорил Теренасу: его подданные – пленники в собственных землях. Теперь повторю и тебе: человеческому роду грозит беда! На нас вновь надвигаются потоки тьмы. Весь мир – на грани войны!

Этот голос, звучный и сильный, был Джайне незнаком.

– А-а, теперь я понимаю, кто ты таков. Ты – тот самый бродячий пророк, о котором упоминал в последнем письме король Теренас. Что ж, твоя болтовня мне так же неинтересна, как и ему.