Артас. Восхождение Короля-лича

В ответ на это существо, некогда бывшее человеком, и, по всеобщему мнению, человеком добрым, обернулось, улыбнулось ее дерзкой насмешке – и вновь Сильвану скрутил приступ невыносимой боли, и вновь с ее призрачных губ сорвался душераздирающий крик.

Артас сумел решить и эту задачу.

Он бросил вперед, к кромке воды, Ледяную Скорбь, едва ли не с восхищением глядя, как меч вращается в воздухе и острие его вонзается в песок.

– Ледяная Скорбь говорит…

Сильвана тоже услышала его – голос Короля-лича, исходящий от нечестивого оружия, и замерла от изумления. Вода, омывавшая лезвие, украшенное вязью рун, прямо на глазах начала обращаться в лед – в лед, по которому смогут пройти на ту сторону и мертвое воинство, и боевые машины.

Артас лишил ее жизни, отнял у нее любимый Кель’Талас, Луносвет, а затем, перед последним своим злодеянием, сразил и ее короля.

Жители Кель’Данаса сопротивлялись – сопротивлялись изо всех сил. Когда путь Артасу заступил Анастериан, его огненная магия нанесла ледяному мосту рыцаря смерти немалый урон, но Артас быстро пришел в себя. Сдвинув брови, он яростно сверкнул глазами, обнажил Ледяную Скорбь и устремился к королю эльфов.

Сильвана отчаянно, от всей души надеялась, что Анастериан сумеет одолеть Артаса, однако прекрасно понимала: надеждам сбыться не суждено. На плечах короля тяжким грузом лежали три тысячи лет, а его длинные волосы, ниспадавшие едва ли не до пят, выбелила не темная магия, но само время. В прошлом он был могучим воином и до сих пор оставался могучим магом, но новое призрачное зрение позволяло разглядеть его немощь, незаметную в те времена, когда в жилах Сильваны еще струилась горячая кровь. Однако старый король не дрогнул перед врагом. В одной руке он сжимал древний меч по имени Фело’мелорн, то есть, Огненный Столб, в другой же – посох, увенчанный сияющим магическим кристаллом великой силы.

Артас нанес удар, но Анастериана на пути несущегося вперед скакуна уже не было. С непостижимой быстротой, незаметно даже для Сильваны, он припал на колено, взмахнул Фело’мелорном и подсек передние ноги коня, начисто отрубив их обе. Пронзительно заржав, конь рухнул наземь, увлекая за собой седока.

– Непобедимый! – вскричал Артас, потрясенно глядя на неупокоенного коня, корчащегося на земле в безуспешных попытках подняться.

Сей боевой клич показался Сильване странным: ведь Анастериан только что получил немалое преимущество.

Обращенное к эльфийскому королю, лицо Артаса исказилось от боли и неприкрытой ярости. В эту минуту он выглядел почти как человек – как человек при виде страданий любимого существа. Поднявшись на ноги, он встревоженно оглянулся на коня, и в голове Сильваны на миг вспыхнула шальная мысль: «А вдруг?.. А вдруг?..»

Однако Сильвана с самого начала понимала: нет, древнему эльфийскому оружию никогда, ни за что не сравниться с легендарным руническим мечом. Клинки скрестились, лязгнула сталь, обломок Фело’мелорна, бешено вращаясь в воздухе, отлетел прочь, и Анастериан упал, а Ледяная Скорбь замерцала, вытягивая и пожирая его душу, подобно многим другим.

Поверженный старый король безжизненно распростерся на льду в луже собственной крови, укрытый длинными белыми волосами, словно саваном. Не удостоив его и взгляда, Артас бросился к неупокоенному коню, приладил на место отсеченные ноги и нежно погладил их. В ответ на хозяйскую ласку конь поднялся, заплясал на месте, ткнулся мордой в его плечо.

Да, Сильвана понимала, что от этого пострадают те, кого она любит и после смерти, но не смогла совладать с собой – слишком тяжел оказался груз боли, страданий, и жгучей ненависти к Артасу и всему им содеянному. Голова словно сама собой запрокинулась, руки распростерлись в стороны, рот приоткрылся, и из бесплотного горла вырвался вопль – прекрасный и в то же время ужасающий.

Разумеется, кричала она и прежде, не в силах терпеть причиняемых Артасом мук, но то была лишь ее собственная боль, ее собственное отчаяние. В этом крике… в этом крике звучало много большее. Горе, страдания – да, но на сей раз к ним прибавилась ненависть – неукротимая, всепоглощающая, безудержная. Миг – и к ее крику присоединился целый хор голосов: эльфы, один за другим, падали на колени, зажимая ладонями кровоточащие уши. Голоса их дрогнули, слова заклинаний сменились нечленораздельными возгласами, стонами, полными муки пополам с изумлением. Некоторые распростерлись на земле; вопль банши в куски ломал их доспехи, крушил кости, проникая сквозь плоть.

Даже Артас на минуту замер и обернулся, смерив ее оценивающим взглядом из-под сведенных воедино белых бровей. Сильване же больше всего на свете хотелось замолчать – замолчать, заглушить этот всесокрушающий крик, только игравший на руку тому, кого она ненавидела всей душой. Но вот крик под натиском боли пошел на убыль, и вскоре Сильвана, банши, бессильно умолкла.

– Да ты – превосходное оружие, – пробормотал Артас. – Хотя, возможно обоюдоострое… Знай: я буду следить за тобой в оба глаза.