Артефакт для двоих (СИ)

Я внимательно посмотрел на своего старшего брата, с которым виделся в последний раз года три назад. Встреча была не самой приятной, потому что Эрик в то время ушёл в запой. Причина у него была, и очень важная. Его жена умерла при родах, оставив маленькую дочь. Нет, Эрик страдал не от потери любимого человека. Он женился на принцессе Оливии на зло отцу, который сам хотел взять в жёны молодую и очень красивую дочь короля Эдмунда, правителя северного королевства Эсланд. Как только брат узнал о планах нашего отца, он тайно отправился на север и соблазнил красотку. Оливия влюбилась в Эрика и уговорила своего отца, который любил дочь и потакал ей во всём, выдать её за принца, а не за короля Хароосии. Король Эдвард вынужден был согласиться на этот брак, чтобы не портить отношения с северным королевством, которое снабжало Хароосию очень ценными минералами, из которых можно было изготовить сильнейшие артефакты. Любил ли отец Оливию на самом деле или просто хотел себе красивую молодую жену, я не знаю. Близких отношений между нами не было никогда, и я был, наверное, последним человеком, которому король Эдвард открыл бы свою душу.

Отомстив отцу, Эрик потерял интерес к молодой жене и наведывался к ней в спальню лишь изредка, чтобы выполнить супружеский долг и зачать наследника. Буквально через полгода Оливия забеременела. Но прислуга шепталась, что настоящим отцом ребёнка является король Эдвард, а не принц Эрик. Так ли это на самом деле, никто не знал. Родив дочь, Оливия умерла. Король по-прежнему менял любовниц как перчатки, а Эрик начал пить. Я пытался поговорить с братом и убедить его хотя бы взглянуть на новорожденную дочь, но меня никто и слушать не хотел. Мы тогда сильно поругались и я больше не появлялся во дворце.

Сегодня была наша первая встреча после ссоры.

— Дарий, я пришёл попросить у тебя прощения. Я был тогда пьян и наговорил глупостей. Ты мой единственный брат, а я вёл себя как последний идиот все эти года. Я должен был поддержать тебя после смерти матери, а не мстить отцу. Прости. — Эрик произнёс эти слова очень быстро.

Было видно, что брату тяжело признавать свою вину, тем более, что с самого раннего детства отец воспитывал его как наследника и учил, что он всегда прав. Это было в корне неправильно, но король Эдвард никого не слушал и даже кричал на маму, когда та пыталась воспитывать сына иначе.

Я смотрел на брата с огромным удивлением.

— Да. Я прошу прощения. Мне тяжело это говорить, ведь я не привык признавать себя хоть в чём-то виноватым. Но я изменился. Ты не поверишь, меня изменила моя дочь…

Услышав слова брата, я смог лишь переспросить:

— Дочь?

— Ты что, забыл? У меня есть дочь, принцесса Элла, кстати твоя племянница, которую ты совсем не навещаешь, — упрекнул меня Эрик.

— Да ты сам не хотел её видеть. Я умолял тебя хотя бы взглянуть на дочь, а ты меня обругал последними словами и выгнал из дворца. Я ведь не имею права на престол, а ты — наследный принц… — напомнил я суть нашего последнего разговора.

Эрик опустил голову и весь как-то осунулся, словно стал старше на много лет. Хотя в свои тридцать три года принц выглядел очень даже хорошо и несомненно привлекал женщин. Но в данный момент передо мною сидел мужчина, переживший слишком много горя и державший все проблемы глубоко внутри, не позволяя никому помочь себе, чтобы облегчить эту тяжкую ношу.

Эрик поднял голову и продолжил свой рассказ, глядя куда-то вдаль:

— Я часто приходил в комнату мамы, в которой так и не позволил ничего изменить. Там висят портреты нашей семьи и близких друзей. Но я смотрел лишь на маму. Другие меня больше не интересовали. Даже ты. Прости… Но однажды пришёл в комнату и начал вспоминать детство. Я рос ещё тем засранцем. Ну, ты и сам знаешь… Только одна маленькая девочка видела во мне лишь хорошее. Принцесса Элия. Ты помнишь её? — взглянул наконец-то на меня брат, но не дождавшись ответа, продолжил. — Она часто взбиралась ко мне на колени, даже когда я никого не хотел видеть и был обижен на весь мир, обнимала своими маленькими ручками и смотрела прямо в глаза. Вся моя злоба просто улетучивалась, а на душе становилось так легко. Когда малышка чувствовала, что настроение у меня менялось и я больше не злюсь, она целовала в щёку и со смехом убегала играть дальше со своими куклами. Я нашёл её портрет. Элия там совсем маленькая, наверное, года два, не больше. Я смотрел на принцессу и думал о том, что моя дочь тоже может вырасти доброй и отзывчивой девочкой, а не эгоисткой, как я. Но воспитанием заниматься должен именно я, а не чужие люди.

Эрик вдруг замолчал, словно пожалел о своей откровенности. Я даже боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть брата. Но Эрик решился и заговорил снова: