Артефактор Гродецкий

Нет, не продвинет меня это к власти над магическим даром. И признаться в том, что обладаю видением магии, нельзя, особенно пока не знаю, чего ждать от властного Светлейшего князя — Светлейшего и могущественного властителя обширных земель. Власть людям кружит голову, так что он отнесется ко мне не по-родственному, а с практической точки зрения. То есть оценит меня еще дороже или решит не упускать из рук такую добычу и запрет в алхимическом аду, чтоб подсказывал его магам — что вижу.

Мысли настолько разозлили меня, что решил проехаться до ближайшей деревеньки, посмотреть как в этом мире крестьяне живут.

Зашел на конюшню, приказал запрягать спокойного коня. Так-то я и в прошлой жизни любил конный… ну не спорт, а прогулки, скачки просто так, чтоб в радость. Да и тело помнило уроки вольтижирования — обязательные для вельмож этого времени.

Конюх запряг каурую кобылку, я вспрыгнул в седло и поехал к воротам замковой стены. И оглянуться не успел, как выстроилось по бокам сопровождение в составе семи гвардейцев. Сержант не поехал, послал ефрейтора — командира отделения.

До первой деревни было недалеко. Мальчик, пока его сознание существовало, в последнее время любил с соседями — шалопаями мотаться по этим деревушкам. Но я помнил, что на стыке двух деревень должна быть таверна, которая обычно включала в себя трактир, гостиницу и конюшню, где можно было оставить лошадей и где я собирался пообщаться с народом.

Увы, общение произошло трагично. Когда мы спрыгнули с лошадей и зафиксировали их у коновязи, высматривая конюха, на меня с утробным воем бросилось лохматое чудище. В руках у чудища была дубина.

Я не успел должным образом среагировать, за что мне потом было стыдно. Гвардейцы легко обезоружили мужика и уложили на спину, прижав к земле.

— Говори, — ефрейтор достал саблю и прижал ее к бороде, закрывающей шею.

— Убивай, чего изгаляешься!

— Убить тебя или нет — то его Светлость, княжич решит. Чаво ты на нас бросился-то?

«Ты смотри, какой умный воин, — подумал я, — отводит смерть от мужика, вроде как он наних бросился, а не на княжеского сына. Ну что ж, помогу ему — зачем мне смерть мужика?»

— Отвечай, смерд, — рявкнул я, — зачем на моих охранников яко леший бросился?

Мужик что-то прошептал и сомлел.

— Дочку его попортили, Ваша Светлость, — пояснил ефрейтор, — вот и бросается на всех незнакомых. Ошалел мужик. А так-то он хороший кузнец, батюшка ваш, Ваша Светлость, им дорожит.

— Да не собираюсь я его убивать, нужно больно! — Я испытал горький стыд за деяния моего предшественника в этом теле. — Всыпьте пару плетей и вот, — я достал золотой, — пускай к нашему магу пойдет, восстановит непорочность девицы. Магу Громилину скажите, что я велел.

Гвардейцы посмотрели на меня с уважением.

И это было мне, старому цинику, приятно.

Глава 8

Я долго не мог заснуть. Мучило несоответствие привычек и нравственных устоев прошлого мира. И хотя я не на родине не был ангелом, а напротив — грубоваты и резким мужиком, любителем (в молодости) подраться, самоутверждаться, но тут мне было противно распоряжаться судьбами людей, не столь знатных, как я. Да и угодливое чинопочитание замковой обслуги коробило. Ну не привык к такому советский человек. А я и в послегорбачевской России в самой своей сущности оставался советским.

Это только молодым псевдописателям кажется, что попади они в средневековье, да еще и магическое, то сразу заведут себя гарем из простолюдинов и начнут собирать призы магические. Отнюдь… Ну во-первых, кто гарантирует, что не попадете в младшего поваренка, где повар — любитель мальчиков. А во-вторых, даже у людей, имеющих опыт в стрельбе по врагу, ум за разум заходит, когда приходится убивать холодным оружием. Это только во время боя мы находимся под адреналиновым штормом, а вот потом, когда аборигены этой эпохи спокойно дорезают раненых и обшаривают им карманы, человеку из двадцать первого века приходится тошно. Как ни крути, а мы довольно таки цивилизовались в этом непростом времени. И психологически дать приказ повесить кузнеца совсем не просто.

Тем более, когда, хоть и не сам, но прежний носитель тела, виноват в этой отчаянной агрессии.

Прогоняя бессонницу я попытался все же сформировать мамино плетение, сперва установил точку-якорь, завязав её в воображаемом ничто бантиком, а потом вокруг неё начал старательно, выведя эльм в палец, плести остальные закорючки. И плетение, задрожав, утвердилось и, как увеличительное стекло, высветило мне схему магической энергии ладони.

Как то, в старости, когда глаза слабели, я дополнительно к монитору повесил на стену телик 55 инч и соединил его через Гугл с компьютером. Получил, в сущности, дополнительный и огромный экран. Так и сейчас, когда я видел обычным зрением энергетическую структуру ладони, а сформированное плетение увеличило их и дублировало.

Я направил эдьм в амулет здоровья, старательно отсоединил другие энергии, кроме сиреневой — целительской, и вот так, заряжая его, задремал.

Совершенно забыв, что у меня на поясе и запястьях усилители, тормозящие и магию, и физические усилия.