Артефактор Гродецкий

Я изумленно взял со стола медное блюдо и посмотрелся в него. Все, вроде, как обычно. Разве, что лицо стало более рельефное, четче очерчены губы, ресницы гуще… Цвета толком в отражении не разглядеть, но в принципе нормальной лицо молодого парня, который много бывает на свежем воздухе.

Я сжал зубы и молча сел на свое место.

— А здороваться с отцом уже не надо? — не унимался князь. Похоже, он пригляделся и мою реакцию срисовал и теперь испытывал неудобство от несправедливого обвинения.

— Прошу простить, Светлейший князь, растерялся, не понял причин агрессии. Конечно мы с матушкой очень рады вашему возвращению. У нас без вас так все было обыденно, спокойно, нам явно не хватало вашего чувства юмора…

— Прекрати! — это уже мамаша. — Не смей так с отцом разговаривать.

— Мама, у меня аппетит пропал, можно я пойду к себе, чем глотать через силу?

Княгиня взглянула вопросительно на отца, и он не замедлил высказаться:

— Если ему противно с родителями обедать, пусть идет к своим девкам.

Я встал, поклонился в сторону родителей и вышел. Было одновременно и смешно, и грустно. Паттерны отца в отношении прежнего сына работали против его самого, препятствия возможности новых отношений. Но и допустить замену сознания, пребывание в теле сына-шалопая старика из высокоразвитого мира технической цивилизации он не мог допустить. Интересно, я что — сильно изменился. Я взял местный заменитель зеркала и более тщательно, чем в обеденной зале, изучил свою внешность. Да, брови стали гуще и темнее, губы ярче, весь фейс как бы проявился из серенького исходника. Плечи, бицепсы, грудные мышцы, впалый живот и тонкая талия дополняли новый образ. Я, кажется, даже выше стал исходника?

Утром я, как обычно, разминался на плацу. Работе с усилителями я теперь не уделял больше часа, так как и реакция, и скорость и мышечная мощь пришли в мастерскую норму. А перегружать тело и наращивать мускульную массу было порочно для бойца, коим я начал себя считать. Бег, прыжки, работа с шестом. На миг взглянул в сторону замка, увидел в стрельчатом окне голову отца, но вновь перешел к упражнениями — бой с тенью.

После бани, когда я зарылся в книги, пришел лакей:

— Вас, Ваша Светлость, батюшка к себе кличут.

Встал, оправил повседневную одежду, пошел.

Отец ждал в кабинете.

— Вижу, занялся всерьез воинской наукой. Хвалю. Только зачем тебе это надо, вряд ли в роду графа Короткова тебе придется с кем-нибудь драться. Разве с женушкой в кровати…

И он мерзко захихикал.

Ну а я лихорадочно соображал: это он меня на выдержку проверяет или окончательно махнул на сына рукой.

— Отец, — сказал я. — До свадьбы еще пять лет, так не позволишь ли ты мне немного поучиться в Академии. Если успехов не будет, я тот час вернусь домой с повинной. Ну а если стану успешен в артефактный магии, то у тебя появится повод мной гордиться.

— Ты я вижу так и не выкинул эту мысль из голову. Не обольщайся, мага из тебя не выйдет. А воином, несмотря на успехи, тебе — сыну Светлейшего князя быть невместно. Я удивленно поднял голову и он добавил:

— Да, да, я осведомлен о твоем втором уровне за столь короткий срок и о том, что ты временно перестал забавляться со служанками. Я всегда все знаю, что в княжестве происходит. И что ты повара, вместо того, чтоб послать на конюшню, чтоб всыпали плетей, сам ударил. Невместно такое княжичу. Даже такому непутевому, как ты. А вот кузнеца, который на тебя напал, надо было казнить на месте. Черни только повод дай — мигом бунтовать начнут. Но я твою ошибку исправил…

— Что? Что ты сделал?!

— Тело твоего обидчика висит на площади всем поданным во вразумление. А ты своей мягкостью чуть наш род не опозорил перед соседями.

— Ты мне больше не отец, — вышел я из себя, — я выхожу из твоего рода!

— Отлучу, простолюдином станешь! — крикнул мне отец в спину, но я не обернулся.

Я не тратил ни минуты. Все украшения и дорогие амулеты снял и положил на стол. Сверху — артефактный меч из метеоритного железа. Из одежды упаковал простую полотняную сменку, в которой тренировался. С собой решил взять боевой шест и несколько золотых, завалявшихся в кармане камзола.

Но тут в комнату вошла взволнованная матушка.

— Повинись, не ломай себе жизнь, отец простит…

— Прости мама, но я твердо решил — он мне больше не отец. За меня не волнуйся, окончу Академию, восстановлю дворянство. Все будет хорошо.

— Тогда так, — подобралась мама, обретая княжескую стать, — вот мои личные украшения, тут тысяч на десять. Твоя учеба стоит две тысячи в год, сразу купи домик, так дешевле. И это все забери, — кивнула на стол, — это твое личное. С тобой посылаю своего личного слугу Александра Минеева и, если хочешь, возьми в служение ту паршивку. Пойдем в храм, они принесут тебе клятвы.

Мы спустились в небольшую замковую церквушку и девчонка с сержантом капнули на алтарь капли крови из надрезанного запястья, поклялись служить мне преданно. Не достигнув поверхности алтарного камня кровь вспыхнула, сгорела. Забавная у них тут религия.

— Советую выехать завтра поутру, — сказала мама. — Никто тебя не гонит…