Артефактор Гродецкий

Оставшись в одиночестве я рассовал основные деньги по телу, чтоб не срезали средневековые воришки, проверил сбрую, на которой висели меч и кинжал (шест и остальные вещи оставил в сундуке комнаты под замком, настоящим висячим замком со здоровенным ключом) и, с легким предвкушением приключения, направился в свою первую прогулку по чужому городу. Чужому, хотя мы все еще ехали по землям князя Павлова. Простолюдинская одежда делала меня чужим.

Город напомнил мне сибирские поселки, в которых вся торговля сосредоточена на центральной площади рядом с ратушей и церковью. А потом кругами распространяется людское жилье, чем дальше от центра — тем беднее. А уж за хижинами бедноты мастеровые постройки: глиняные, сапожные, плотницкие, кузнечные. Дальше всех загоняют кожевников, из-за скверного запаха.

Я поочередно обошел три лавочки: портняжную, скобяную и булошную. Крендель над ней не золотился, не было скуки загородных дач. А был стойкий запах навоза, было пыльно и жарко. На прилавках маленького рынка торговали козьим молоком, каким-то растительным маслом (в свою посуду), лаптями и ухватами. За более развитым ассортиментом следовало идти к кузнецу или кожевнику. Мне требовался торговец амулетами, но в таком небольшом городке ему не было необходимости раскошеливаться на магазин. Узнав у стражника адрес я отправился к магу.

— Ну вы, молодой человек, насмешили. Откуда же у меня деньги на такую редкость. Тут сам камень не меньше шестисот золотых потянет, а с универсальной энергией так больше тысячи. А я не больше трех-четырех в месяц зарабатываю…

— И что, академию ради этого кончали?

— Ну какую Академию, молодой человек! Обычное училище магическое при Его Светлости Светлейшем князе Павлове. В каждом княжестве свое училище, а в Императорское, то бишь Академию, только гении да аристократы едут.

— В каком смысле «гении».

— Вы, молодой человек, разве в школе не учили устройство нашей империи. Гении — это талантливые маги, у которых с детства проявляется сильный магический источник. Таких по указу Императора положено в столицу посылать, чтоб проходили проверку в академической часовни. Ну и аристократы в академию стремятся из-за знакомств и высокого уровня обучения.

…Совершенно расстроенный я шел в гостиницу. Убожество окружающего мира удручало. По дороге все же зашел в кузню, опознав её по грохоту молота и запаху гари. Но местный кузнец не изготавливал оружие, ограничивая свои изделия хозяйственными причиндалами для быта и сельскохозяйственных работ.

А вот слуги пришли веселые. Берта — в новом платочке и с бусами на шейке, Александр — свежевыбритый, в новой косоворотке.

— Ну вот, — встретил я их, — на сто лет помолодел. Экий бравый мужик, смотри, Берта. Вы сладкая парочка — гусь и гагарочка. (На местном наречии: индюк и летяга — полудикая кряква. Интересно, что любые образные выражения на русском языке тут или находили в момент изречения местный аналог образов, или звучали непонятно, но мудро для окружающих. И это происходило на уровне инстинкта).

Настроение у меня не повысилось, зато появилось желание надраться по-свински. Заказал в комнаты кувшин местного вина с закуской (холодная птица и репа) попытался привести угрозу в исполнение. Пришел к выводу, что местная кислятина хорошее мочегонное, не успевал гульфик развязывать. Плюнул на все и пошел тренироваться с мечом.

Ну а утром с первыми лучами солнца двинулись в путь. Александр показал на небольшую крепость в стороне от большака:

— Вот, минуем границу вашего княжества, вступаем на нейтральные земли. Тут полно всяких баронств, кто-то в вассальстве вашему батюшке, кто-то к его сопернику — Светлейшему князю Любимову Анжелу.

Я напряг остатки памяти прошлого Аллина. Анжел Любимов учился вместе с отцом в Академии и они оба ухаживали за моей мамой, хорошенькой армяночкой высокого рода. Что-то мне (моему предшественнику тела) рассказывали на уроках. После присоединения Польши к Российской империи Любимов получил приставку — Светлейший. И вроде у этого князя есть сыночек — мой ровесник. И вроде они с Павловым, моим папашей, до сих пор враждуют. Но у Павлова имеется поддержка большого и воинственного княжества соседнего государства — темных эльфов.

Мои воспоминание прервал воинственный клич сержанта. Впереди на большаке стояла простенькая карета, а чуть дальше конные воины наседали на двух пеших бойцов, третий пеший уже истекал кровью. Силы явно были не равны, но и пешие, и конники были одеты в форменные куртки со цветами своих господ. Так что не следует лезть в чужие разборки. О чем я и сказал сержанту.

— Там дама, — указал он мне на карету.

— Ну и что?

— Вежество требует защищать даму…

От кого требует?

— Как скажите, господин, — сник он.

В это время на ступени кареты ступила ножка в розовом чулке и появилась ручка в белой перчатке до локтя. Дама явно намекала, что ей нужна опытная мужская рука в поддержку, но я не сдвинулся с места, восседая на лошади и наблюдая, как второго пешего воина сшибли с ног.

— Господа, помогите даме! — голос был приятный.