Артек

   Из-за такого ее поведения половина лагеря Алину обожала, половина же пионеров - терпеть не могли, считали заносчивой, грубой и вообще - слегка чокнутой. Это подозрение в чокнутости, по правде, было не совсем справедливым - просто Алина тренировалась и практиковалась в профессии не только на спортплощадке, она это делала всегда и в любом месте - когда сидела в столовке, крутилась из стороны в сторону, щелкая позвонками - это вообще было ее коронным номером, она это проделывала везде, где нужно было хоть пять минут посидеть: на пляже, на лежаке, на вечерних сборах-массовках в амфитеатре, на кровати перед сном - чем очень бесила Наталью, и, как уже было сказано - в столовке. Когда же Алина куда-нибудь шла, например, прогуливалась с Лерочкой по дорожкам парка - она не просто шла, а... это надо было видеть - она забегала вперед или наоборот - вдруг ни с того ни с сего останавливалась посреди дороги, делала разные балетные па или просто странные движения ногами и руками, изображая животных и птиц - тигров, собак, оленей, кенгуру, страусов и пингвинов, иногда сопровождая все это характерными звуками - например, бегать и угукать как обезьяна, чесать себе подмышками, а потом запрыгнуть на дерево - было ее вторым коронным представлением после хруста позвонками. Таким популярным, что однажды она была доставлена на беседу к директору, случайно напугав этим "обезьяньим" номером идущую по дорожке Зою Рафаиловну - лагерного главврача. Не говоря уже о прыжках через лавочки и маленькие заборы - мимо лавочки или забора Алина просто пройти не могла, чтобы не перепрыгнуть, иногда с таким кульбитом, что Лерочка за голову хваталась в испуге. Не удивительно, что многие считали Алину сумасшедшей, а, те, кто еще с ней вдобавок пообщался и получил свою порцию "кому надо" и "куда надо", завидев ее издалека, только постукивали пальцем по голове и что-то друг другу говорили. Один раз Лерочка даже услышала что - один пионер сказал другому: "Рыжая-я-у-мамы-дурочка". "Сам ты дурак", - ответила ему на это Лерочка, вступившись за подружку. Сама она уже давно для себя поняла: Алина-артистка, она ведь сама в этом призналась, открыто, перед всеми - на вечере знакомств. Она ведь и лицом такие фигуры делает, как телом - все время корчит рожи, а личико у нее, будто резиновое, как пластилин - любая гримаса выходит очень легко и смешно, не зря она тогда перед Сережей гримасничала, как перед зеркалом, для нее все вокруг - зеркало. Она все время и-зо-бра-жа-ет, поняла Лерочка. Когда "Оксану", когда "Солоху", а когда может и "Панночку" - роли по своему характеру. Лерочка не знала только - хорошо это или плохо лично для нее, она любила Алину и видела, что та ее тоже любит, но... может быть это она тоже "и-зо-бра-жа-ет".

   Взрослые тоже нисколечко не были для нее авторитетом - нет, конечно, начальнику лагеря она не отвечала: "На Кудыкину гору" и "куда надо", но за спиной перекривляла Петра Ильича без всякого пиетета. И это было так смешно, что Лерочка здесь никак не могла осудить ее за бестактность - сил от смеха не хватало. Или взять хотя бы Михал Григорыча, завхоза, что она ему выдала...

***

   Михал Григорыч Полетыка, завхоз, хоть и не имел прямого отношения к пионерским делам, не познакомиться с ним было никак невозможно - он постоянно сновал по лагерю по своим хозяйственным нуждам, проверяя все ли в порядке, все ли налажено. Особенное пристрастие Михал Григорыч почему-то питал к спортивному инвентарю - чаще всего, если не на хоздворе, его можно было встретить на спортплощадке, в клубе или на пляже, где он мог подойти, например, к теннисному столу прямо во время игры и просунуть палец в дыру в сетке. А на возмущенные крики игроков отвечал, грозя пальцем: "Портим инвентарь". Потом собирал вокруг стола треснутые и раздавленные теннисные шарики, качал головой и вздыхал. Точно так же его огорчали спустившие баскетбольные, футбольные и волейбольные мячи, и даже игрушечные, не приспособленные ни для какого дела, кроме дурацких игр в воде, пластмассовые мячики, которым цена копейка, искренне печалили Михал Григорыча, если он находил их где-то под забором или в кустах в непотребном виде, а обнаружив в шахматном клубе недостачу шахматных фигур в коробке, он просто за сердце хватался - очень любил шахматы.

   И вот с этим-то Михал Григорычем Лерочка с Алиной познакомились уже на второй день пребывания в лагере. Они как раз выходили из своего корпуса и наткнулись на завхоза - он стоял как раз перед выходом и наблюдал перевернутую урну с рассыпавшимся вокруг мусором. Тогда они, конечно, еще не знали, что это завхоз - просто увидели какого-то невысокого пузатого мужчину, лет с виду за пятьдесят, с каракулевой шевелюрой, который почему-то стоит возле урны и качает головой. А когда толстяк обернулся на их шаги, он вдруг подался назад, открыл рот и... Лерочке показалось, что он хотел перекреститься - она раньше видела, как крестятся, во Львове это иногда делают темные пожилые люди, не покончившие с пережитками прошлого. А потом, когда Лерочка с Алиной с ним поравнялись...