Артем Гармаш

— Но стараться, хлопцы, давайте будем все, — сдержанно улыбаясь, сказал Невкипелый. — Говоря другими словами, дисциплину буду требовать, настоящую, флотскую. На «шалтай-болтай» не рассчитывайте. Ежели для вас не подходит, то лучше сразу снимайте с командира.

— А ты не запугивай!

— Снимем, когда захотим! — шутками отвечали бойцы.

— Согласен! Ну, а сейчас — кончайте курить. — И через минуту негромко, но с интонациями по крайней мере командира батальона, скомандовал: — Становись!

Все начали строиться. В две шеренги; как уточнил командир: в первой — вооруженные, во второй — без оружия. Всего в отряде было двадцать семь человек.

— А ты, Грицько, почему стал не на свое место? Кто живет на юру — четвертый взвод.

Грицько очень неохотно занял место в шеренге через несколько человек, став рядом с Хомой Гречкой.

— И назначаю тебя командиром четвертого взвода.

— Над кем командиром? Над Хомой!

— Не над одним Хомой. Шесть человек вместе с тобой во взводе. Меньше, чем в других. Но это только начало. Меньше и винтовок. Когда достанем, в первую очередь тебе дадим. — Потом отошел на несколько шагов и подал команду равняться. По команде «Смирно!» отряд замер в неподвижности. — Ну вот, братцы-товарищи! — сказал Невкипелый просто и в то же время торжественно. — Поздравляю вас с организацией боевого отряда Красной гвардии в Ветровой Балке!

— Спасибо! Благодарим! — послышались голоса из шеренг.

— На сегодня у нас еще не все готово, — говорил Невкипелый. — Знамени нет. А его должны вручить нам на сходе или в сельском Совете. Не знаем еще, как будет. Подходящую материю уже достали. К воскресенью знамя будет готово. Девчата его вышивают. И в воскресенье на сходе перед знаменем примем присягу на верность революции и трудовому народу. А пока что эту неделю тоже не будем баклуши бить. С завтрашнего дня каждую ночь охрану имения будет нести наш отряд. А теперь стоять вольно. У кого оружие — вынуть затворы.

И начиная с правофлангового, стал проверять винтовки, заглядывая в стволы. У большинства оружие было в неплохом состоянии. Но у некоторых в стволах такое творилось, что Невкипелый просто слов не находил от возмущения. И только для первого раза обошелся сравнительно мягко: пристыдил перед строем и приказал к завтрашнему дню вернуть этим «железинам» надлежащий вид — боевого оружия. Подошла очередь Хомы Гречки. Бойцы ожидали и на этот раз очередного разноса. И были крайне удивлены: Невкипелый, заглянув в ствол, довольно кивнул головой.

— Молодец, Хома! Когда чистил?

— Вчера, — ответил Хома, пряча глаза, и поспешил добавить: — Вчера вечером, после того, как Легейда наказал сюда прийти.

— Еще раз молодец! Видели, хлопцы? А кто еще почистил или хотя бы протер винтовку вчера, после наказа? Нет таких! Спасибо, Хома, что порадовал. Дело не только в чистой винтовке, а в преданном отношении к делу.

Он скомандовал заложить затворы. И потом некоторое время занимались строевыми упражнениями. Наконец сказал, довольный:

— Нет, не забыли еще. Выходит, обойдемся без «сена-соломы». Ну, братцы, как? Может, на этом и кончим первый сбор отряда? Об остальных мелочах будет разговор с командирами взводов.

— А какой условный сигнал на случай тревоги? — спросил командир первого взвода Левчук.

— Да тревоги пока что не предвидится, — сказал Невкипелый, но согласился с Левчуком: можно и об этом договориться сейчас.

По его мнению, лучшего сигнала, чем колокол, не могло быть. Мертвого поднимет на ноги. Достаточно вспомнить девятьсот пятый год. Собираться по взводам. Каждый командир взвода определяет место сбора для своих бойцов. А место сбора для всех взводов — площадь перед церковью.

На этом и кончили. Командир отряда Невкипелый приказал своим людям погасить костер. Поблагодарил лесника Деркача за гостеприимство. В ответ Деркач пожелал им «ни пуха ни пера», а перейдя на серьезный тон — военной удачи. И Невкипелый повел свой отряд с песней по лесной дороге, а потом — лугами — к селу, маячившему вдали, на высоком холме, своими ветряками.

XX

Сегодня с самого утра Орися чувствовала себя плохо. Сказалось нервное напряжение последних дней. Правда, вчера после откровенного разговора с Артемом она немного повеселела: может, и в самом деле единственная причина — то страшное, что стряслось с горемычной Настей в Песках. Тем более что поведение Грицька дома в течение этих дней, судя по рассказу Кирилка, словно бы подтверждало предположение Артема. Рассказывая про новую учительницу, Кирилко не мог, естественно, умолчать о такой новости, как контузия Грицька Саранчука. В ответ на бабушкины возражения он передал весь рассказ Марийки Саранчук про Грицька в классе, на уроке. И то, что очень печальный, и никуда со двора не выходит, и работать не очень годный: выйдет бревна тесать, поработает немного и бросает — нельзя ему много работать.