Артуа. Ученик ученика

Ворон съел у меня с ладони всю лепешку, осторожно беря кусочки бархатными губами, подумал, фыркнул и положил голову мне на плечо. Потерпи немного, брат, скоро напоим тебя, ячменем угостим. А завтра, глядишь, и травки пощиплешь – зеленой, сочной. Нет, кобылки не обещаю, кобель.

Потрепав Ворона по загривку, я отправился к краю холма, выходившего на реку. Встав у самого обрыва, огляделся вокруг. Эх, хорошо-то как. Внизу, перемывая камни, плещет река, чуть скрытая поредевшим туманом. Вдали горы, подернутые синевой, со снежными шапками на самых высоких вершинах. Сейчас бы кофе, целую турку, с коричневой плотной пенкой наверху, и сигарету.

Курить я бросил почти три года назад, сразу же как только попал сюда. Как говорится, нет человека – нет проблем, нет табака – нет и курения. Здесь не курили и даже не подозревали, что такое возможно. Но иногда тянет, и еще как.

Ладно, нет кофе – вино с утра тоже неплохо, а с полоской вяленого мяса так вообще красота. Завтрак туриста называется. Что-то на лирику потянуло, – наверное, день будет сложный. Кстати, а я ведь еще не взглянул, как там вайхи, – может, уже убрались к чертям свинячим. Ага, как же, вот они, как на ладони, тоже просыпаются.

Наказав дозорным сразу же уведомить меня, если они заметят поднимающуюся пыль или вайхи начнут всматриваться в сторону степи, я отправился завтракать. Подошел Проухв, помялся в сторонке, затем поинтересовался у меня, что будем делать с пленниками.

– С этими, что ли? – Я ткнул пальцем в лежащих вайхов, дожевывая кусочек мяса. – Этих мы съедим. – И запил вином свой скромный завтрак.

– Как – съедим? – поразился Прохор.

– Понимаешь, Проухв, существует старинный воинский ритуал, согласно которому мы должны съедать захваченных врагов. – Я посмотрел на побледневшего парня. – Тут ничего не поделаешь, воин, это обычай, и нарушать его нельзя.

– Я не буду их есть, – попятился Прошка.

Было слышно, как поочередно захрюкали Шлон, Нектор и Ворон с Котом, сдерживая смех.

– Вообще-то их положено есть сырыми, но я вижу, что Шлон уже проснулся и сейчас приготовит их. Одного можно сварить, а другого зажарим.

Шлон с готовностью вскочил на ноги, извлек откуда-то два кинжала самого зловещего вида и стал точить их. Он со скрежетом водил лезвиями друг по другу, плотоядно поглядывая на пленников. Вайхи не поняли ни слова, но задергались в путах, догадываясь, что дело очень худо.

Проухв отступил еще на два шага.

– Я не буду их есть, – упрямо повторил он. Отдыхающие возле костра землю грызли, чтобы не взорваться от смеха.

– Очень жаль, – сказал я голосом, полным сожаления. – Есть должны все, иначе какой смысл. Придется их отпустить. Шлон, отпусти их, к дьяволу.

Первым не выдержал Кот, затем прорвало остальных. Какой уж тут сон – парни вставали со своих походных постелей, отряхиваясь и утирая слезы.

Шлон одним движением вогнал кинжалы в землю до половины, подошел к вайхам, поднял их за шиворот и поволок прочь. Мне стало жалко парня: всегда так, сначала наговорю, он поверит, а потом начинаю сожалеть о содеянном.

– Проухв, ну когда же ты наконец начнешь понимать шутки? Нельзя же так, в самом деле. Я же пошутил, всем вокруг это понятно. – И обратился к остальным: – Господа, поскольку я вижу, что никто не спит, имеет смысл позавтракать и приступить к работе. Не думаю, что вайхи попытаются атаковать нас имеющимися силами, но существует вероятность того, что к ним подойдет подкрепление. И тогда наш адский труд не пропадет всуе. Мое скромное мнение, что лучше недоспать, чем почить вечным сном.

К сожалению, никто из нас не знал языка кочевников, поэтому держать их в плену не имело смысла, и я с легкой совестью решил отпустить их.

Но Шлон решил иначе. Когда я обратил внимание, куда устремлены взгляды всех остальных, было уже поздно. Оглянувшись, я увидел, как Шлон сбросил мычавшего сквозь кляп и яростно дергающего конечностями вайха с площадки, с которой мы вчера помешали степнякам поить лошадей. Я не успел даже набрать в легкие воздуха, чтобы закричать «отставить», как вслед за первым полетел и второй. Шансов у них не было: если с такой высоты упасть на камни, торчавшие из воды, то это верная гибель.

В принципе это наилучшее решение проблемы: нас мало, а освобожденные пленники, когда вернутся, не станут своих уговаривать вернуться в родные стойбища. Но все же…

Со стороны вайхов донесся шум – действия егеря не остались незамеченными.

Шлон вернулся и, скаля белоснежные зубы, доложил:

– Господин барон, пленники отпущены… К дьяволу, как вы и приказали. – И засмеялся, довольный.

Что ж, теперь уже ничего не изменить. Я придал своему лицу соответствующее выражение: мол, собственно, это и имел в виду.

– Кстати, Шлон, как твои корешки, действуют?

Шлон ответил не сразу, явно о чем-то вспоминая.