Артур

— Ты видел, Мирддин? — вскричал Артур, почтительно любуясь мечом. Клинок и впрямь был прекрасен — длинный, тонкий, холод­ный и смертоносный. Две сплетенные змейки образовывали рукоять, в глазах их поблескивали самоцветы. Выкованный в давние времена ма­стерами, каких уже нет, это был, как и сказал Мерлин, клинок мечты, достойный руки Бога.

— Да, — отвечал Мерлин, касаясь меча пальцами. — Я видел его раз или два. Как ты его назовешь? — Он не сказал, что сам когда-то сражался этим клинком.

— Назову?

— У такого меча должно быть свое имя.

— Есть у него имя, госпожа? — спросил Артур у Хариты.

— Не слышала, — отвечала она.— Но мне сказали, что эта сталь прочнее любой в Британии.

— Назови его Калибурн, — предложил Мерлин.

Артур наморщил лоб.

— Латынь... что это значит?

— Кимры сказали бы: "Каледволх".

— "Руби сталь"! — воскликнул Артур, вновь вскидывая меч. — Что ж, коли я — римский кельт, я назову его Каледволх.

Артур нарадоваться не мог новому мечу, все держал его в руках, водя пальцами по странной вязи на клинке у рукояти.

— Эти значки, — сказал он, снова поворачиваясь к Харите, — я не могу их разобрать. Что они означают?

— Это атлантические письмена, — объяснила она. — Здесь сказано "Возьми меня", — она перевернула клинок, — а здесь "Отбрось меня".

Артур нахмурился.

— Я никогда его не брошу, — поклялся он и, подняв глаза на Хариту, добавил: — Отныне я твой должник, госпожа. Что бы ты ни попросила, я исполню, если то будет в моих силах.

Харита улыбнулась.

— Этот меч — дар, добытый для одного короля и врученный дру- тому. Я ничего не прошу взамен.

— И все же, — отвечал Артур, в который раз пробегая взглядом по безупречному лезвию, — я счел бы за честь отплатить тебе в меру своих сил.

— Едем во дворец, — вмешался Мерлин, кладя руку Артуру на плечо, — позавтракаем. Ты не забыл, что сегодня за день? Рождест­во! Так начнем праздновать.

С этими словами мы по узкой крутой дорожке направились в жи­лище Короля-рыболова. Дорога взбиралась все выше и выше. Артур широко раскрытыми глазами смотрел, как блистают под солнечными лучами окрестные холмы и долины. Во двор он въехал, окончательно плененный дивной красотой Тора.

Мы не стали ждать, когда нас выйдут встречать, но сразу поспеши­ли в зал, чтобы согреться. Аваллах был здесь; при виде нас он вышел вперед с радостным приветствием на устах. Впрочем, он держался за бок, как всегда, когда рана его беспокоила.

— Храни вас Бог! — прокатился по дворцу его громовой голос. — Мерлин! Пеллеас! Как часто я думал о вас в эти дни, как мне вас не хватало! Заходите, садитесь у очага. Издалека?

— Мерлин заезжал вчера ночью, но ты уже удалился в опочиваль­ню, и мы не стали тебя беспокоить, — объяснила Харита, беря сына под руку.

— Дедушка... — Мерлин протянул руку к Артуру. — Вот, позна­комься, Артур ап Аврелий, военный предводитель Британии.

Король Аваллах долго смотрел на юного предводителя, взгляд его был разом цепок и величав. Артур держался молодцом: не съежил­ся, но и не напыжился в ответ, как иные на его месте. Он стоял непо­движно, расправив плечи, вскинув голову, глядя прямо на короля, — мол, вот я весь, судите обо мне, как хотите.

Я знаю Аваллаха много лет, но никогда не видел, чтоб он так смо­трел, тем более на гостя. Харита открыла уже рот, чтобы вмешаться, но Мерлин сжал ее руку, призывая к молчанию.

Закончив разглядывать юношу, Король-рыболов поднял ладонь к плечу и сказал:

— Здрав будь, Артур, предводитель бриттов, мы долго ждали тебя.

Затем, шагнув вперед, Аваллах стиснул Артура в объятиях. Простой жест, но было в нем что-то необычайное.

Глаза у Мерлина сузились. Значимость мгновения всколыхнула его, обострила его чувства. Знаю, он разглядел в приветственном объ­ятии Аваллаха больше, чем мы с Харитой.

— То было единение сил, Пеллеас, — объяснял он позднее. — Разве ты не видишь? Знаешь, что это значит?

Я не успел сказать, что ничего не понял, как он с жаром продолжил:

— Да, это так! Все, на что мы надеялись, ради чего трудились дол­гие годы, — все принесло плоды! Артур — Летний Владыка! Он уста­новит Царство Лета.

— Потому что Авал л ах его приветствовал?

— Потому что Аваллах его признал.

— Мы и прежде знали, что все начнется с Артура.

Мерлин поднял указательный палец.

— Мы всегда надеялись, что Артур станет Властителем Лета. Вот в чем разница.

Я по-прежнему не понимал, что изменило приветствие Аваллаха и почему Мерлин так в этом убежден. Полагаю, с годами Аваллах об­ретал все большую чуткость к мельчайшим проявлениям духа. С каждым годом он возрастал в мудрости и святости — постоянной мо­литвой и размышлениями над Священным Писанием, и, вероятно, что-то в Артуре его затронуло.

Впрочем, неважно, что думаю я. Что-то в объятии Аваллаха убе­дило Мерлина в непреложности Летнего Царства, и это главное.

После завтрака мы поскакали в аббатство к рождественской обе­дне. Мерлин вновь представил Артура аббату Элфодду, тот помолил­ся над ним и похвалил за умиротворение Британии. Отслужили обед­ню, монахи пропели псалмы и благословили всех нас.