Артур Артузов

Чернышев должен был взорвать военный объект на территории советской России – взрыва не последовало. Капитану Немоляеву предписывалось подложить бомбу в одно важное учреждение в Ленинграде – задание осталось невыполненным. От группы, подготовленной англичанами и переброшенной через границу ровсовцами, никаких известий не поступило – словно в воду канула.

Не подлежало сомнению, что заправилы РОВС рано или поздно начнут докапываться до причин провалов. При этом они могут выйти на Карла и, безусловно, захотят проверить, действительно ли он причастен к немецкой разведывательной службе. Но прежде всего Энгельгардт сам захочет в конце концов узнать, почему завербованные им люди проваливаются.

Вот тут и был пущен в ход подсказанный в свое время Артузовым вариант с генералом Шаховским, владельцем табачного ларька на рынке. Энгельгардт, хотя и получал теперь деньги от Карла, продолжал выполнять и заказы генерала на набивку папирос. Федичкин зашел в ларек. Представился генералу как юнкер армии Колчака, бежавший в свое время в Шанхай. Потом судьба якобы забросила его в Литву, он держит в Шяуляе галантерейный магазинчик. В Литве много русских эмигрантов. Есть постоянный спрос на папиросы с длинным мундштуком. Он намерен организовать их сбыт в своем магазинчике. Тут же Федичкин протянул генералу стопку купюр, указав на коробку с уже набитыми папиросами.

– Беру у вас всю партию, – небрежно заявил он. Шаховский был счастлив – такая крупная сделка была для него что негаданный выигрыш в лотерею.

– Кто еще мог бы мне регулярно поставлять папиросы? – осведомился Федичкин.

– Могу рекомендовать моего компаньона, весьма почтенного человека. Набивка отменная. Это полковник Эн–гельгардт, советую не откладывать визита.

Поблагодарив Шаховского, Федичкин, не теряя времени, направился по названному, давно ему известному адресу. Он был уверен в себе, но далеко не спокоен. Как–никак шел в гости не к приятелю, а к врагу.

По скрипучей лестнице Федичкин поднялся на третий этаж. Уже внизу почуял терпкий запах табака. На темной площадке нажал кнопку звонка. Послышались приглушенные шаги. Щелкнул замок, дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы можно было разглядеть в щелку, кто пришел.

– Вы к кому?

– К полковнику Энгельгардту по рекомендации генерала Шаховского.

– Это я. Что вам угодно?

– Я торговец из Шяуляя. Намерен сделать заказ на крупную партию русских папирос.

– Какое количество вас интересует?

– До тридцати тысяч в месяц. Энгельгардт открыл дверь:

– Прошу войти!

Федичкин очутился в небольшом коридорчике. Полковник взял у него из рук шляпу, положил на полку вешалки, жестом пригласил в комнаты. Федичкин огляделся. Стены увешаны портретами членов императорской фамилии, иконами, какими–то плакатами. Пахло табаком и лампадным маслом.

Энгельгардт вынул из ящика письменного стола лист бумаги, придвинул к себе чернильницу, намереваясь оформить как полагается коммерческий заказ. Федичкин, извинившись, остановил его:

– Не торопитесь, полковник… – и без всякого предисловия заявил: – Я не тот человек, за которого отрекомендовался. Ссылка на генерала потребовалась мне лишь для того, чтобы войти в ваш дом.

Энгельгардт вздрогнул, замигал тревожно:

– Кто же вы?

Самым будничным тоном Федичкин спокойно ответил:

– Чекист. Прибыл из Москвы.

Энгельгардт, надо отдать ему должное, выслушал неожиданное заявление спокойнее, чем можно было ожидать. Помедлив самую малость, полковник спросил:

– Вы пришли, чтобы, воспользовавшись моей беззащитностью в данный момент, убить меня?

– Боже упаси, полковник. С чего вы это решили? Разве я похож на убийцу? А пришел я к вам, чтобы поговорить в спокойной обстановке и сделать деловое предложение. Правда, предложение категоричное: прекратить враждебную деятельность против Советского Союза.

У Энгельгардта перехватило дыхание. Взявшись рукой за горло, он судорожно хватал ртом воздух. Примерно такую реакцию с его стороны и предвидел Федичкин. Правда, он не сбрасывал со счетов и возможности того, что полковник схватится за револьвер. Однако, коль этого не случилось сразу, надо, как инструктировал Артузов, наступать, не давая противнику опомниться.

– О прошлом вспоминать не рекомендую, – продолжал чекист, – оно ушло безвозвратно. Так называемые жертвы, принесенные вами во имя «белой идеи», оказались напрасными. Из героев, посланных вами в наши пределы, ноги удалось унести единицам. Наш народ вас не приемлет. Ваши выстрелы – лишь горестная мимолетность. Они только укрепляют наше единство в борьбе с вами. Вы не только враждебны своему народу, но еще и элементарно не понимаете его, верите в какие–то химеры, которые сами же и сочиняете. Все ваши политические идеи – самообман.

Памятуя наставления Артузова («Побольше задавайте вопросов, будоражащих душу»), Федичкин бил полковника беспощадно: