Артур, племянник Мордреда (СИ)

организации преступления. В таких делах мои родственнички — настоящие асы. Все всё знают, но

в плане улик — комар носа не подточит.

Собственно говоря, на этом можно было уже и расходиться — до дружеского семейного

обеда, который должен был состояться через полчаса. Напоследок Мордред поинтересовался, не

забыл ли я о том, что через пару дней в Храме Единорога должен буду дать ему присягу. Об этом

событии, приуроченном к одному из аваллонских праздников, меня известили давно, и я, честно

разыгрывая роль «сына Эльганта», никаких возражений не высказывал. Но теперь обстоятельства

изменились…

— Пошли Ублюдка подальше. — Зашептала мне на ухо Джинна. — Ты не обязан этого

делать. Я не присягала убийце моего отца. Марк и Крис — тоже. Ты не…

— Артур, я не слышу твоего ответа! — Холодно глядя на Джинну, провозгласил Мордред.

На  меня  он  больше   не   обращал  внимания.   Я  ему  более   был не  интересен.  И  даже  не  слыша

Джинны, он хорошо знал, что она только что мне прошептала. Он знал, что я откажусь и ждал

этого.   Он  хотел,   чтобы  мой  отказ  прозвучал   открыто,   в  присутствии  всех  членов  Семьи.   Это

расставит все точки над «i» и мы спокойно пойдем обедать…

Прежде   чем   заговорить,   я   помедлил   еще   секунду,   и   за   эту   секунду   в   моей   голове

пронеслось немало мыслей. Я подумал о том, что по меркам киммерийцев (да и не только по их

меркам) дать клятву, а затем нарушить ее — один из самых позорных поступков. Киммериец не

боится смерти, но прослыть лжецом — боится. Боюсь и я.

Но затем я взвесил свое сердце и понял, что во мне гораздо больше от бессмертного, чем

от   киммерийца.   А   бессмертный,   по   словам   папы,   сражается   не   только   мечом   или   руками.

33

Разрешено любое оружие — ложь, магия, яд, интриги и клевета. Но самое главное оружие — это

мозги. У меня мозгов пока мало, но…

— Я ни о чем не забыл. — Сказал я, сделав пол-шага вперед и склоняя голову перед своим

королем. — Конечно, я дам вам присягу.

Краем глаза я поймал презрительную усмешку на губах Каина. Недоуменную гримасу —

на лице Оттона. Перебежчиков никогда не любят. Мой затылок — я почти физически ощущал это

— сверлили три пары глаз. Сегодняшний вечерок будет беспокойным — мне предстоит давать

очень серьезные объяснения.

Остальные   родственники   никак   не   отреагировали   на   мой   поступок.   Посветлел   только

Жерар.   Видимо,   решил,   что   после   такого   шага   в   Семье,   наконец,   наступит   долгожданное

примирение. Эх, дядя, всем бы нам быть такими, как ты!..

Когда король Мордред поймал мой взгляд, я увидел, что в его глазах больше нет скуки. На

дне его глаз притаилось любопытство. Он улыбнулся — самую малость и едва заметно кивнул.

Похоже,   только   он   один   правильно   оценил   происходящее…   Возможно,   я   неправ   в

отношении Фионы и Джулиана, но на их лицах, напоминающих бесстрастные каменные маски, я,

как не пытался, так и не сумел ничего прочесть.

6

Такие вот дела. Потом, конечно, мы с удовольствием пообедали, посмеялись кривляньям

придворных шутов и разошлись — до ужина. Я прицепил к поясу меч,  прихватил кошелек с

золотом и отправился в город — искать ближайшего художника. Рисовать я никогда не умел, но в

свете последних событий возымел твердое желание научиться. А то мне любимая тетя Фиона

нарисует какую-нибудь карту… такую карту, что я никогда потом обратной дороги в Аваллон не

отыщу.

Художника   я   нашел,   и   даже   не   одного,   за   разумную   плату   договорился   о   том,   что   с

завтрашнего дня буду брать уроки рисования. Вернулся во дворец.

После   ужина   —   стук   в   дверь.   Открываю.   Ба!   На   пороге   —   аваллонский   король

собственной персоной!

— Можно войти?

— Конечно, ваше величество.

— Можно и без величества. — Хмуро сказал Мордред, закрывая дверь. — Не на приеме.

— Как скажите, дядюшка. Чем обязан?

—   Хочу   с   тобой   поговорить…   —   Мордред   оглядел   комнату   так,   как   будто   видел   ее

впервые. Вздохнул и сел в кресло.

Я сел напротив. Руки на коленях сложил. Мол, весь внимание.

— Как я понимаю, — начал Мордред. — Марк уже изложил тебе свою версию убийства

старших сыновей Корвина?

Я кивнул.

— Хотите изложить свою?

— Да, — просто сказал Мордред, — хочу. Дело в том, что Эарона и Робера я не убивал.

Хотя ты, конечно, мне не поверишь…

«Точно. — Подумал я. — Не поверю.»

Вслух я дипломатично заметил:

— Истину сейчас уже все равно невозможно установить. Если сразу после убийства еще

был шанс найти какие-то улики, то сейчас… — Я пожал плечами. — Допустим, вы тут не при чем.

Почему не было проведено расследование?

— Расследование было, и очень тщательное. — Возразил Мордред. — Но… оно не дало

никаких результатов. Тупик.

Я не мог удержаться от легкой улыбки.

— Я же говорю — истину уже невозможно установить.

— Верно. Только некоторые почему-то действуют с такой уверенностью, как будто бы

истина УЖЕ им известна.

— Ну, это всего лишь частное мнение. — Я развел руками. — Никому ведь не запрещено

его иметь, не так ли?

— Какое, к дьяволу, «частное мнение»?! — Разозлился Мордред. — Знаешь, парень, когда