Артур, племянник Мордреда

— Не злись, — заботливо посоветовала мне Фиона. — Ты ведь сам прекрасно понимаешь, какая сейчас обстановка… Твой отец регулярно покушается на жизнь короля…

— Это не Марк!

— Но мы-то этого не знаем. — Фиона печально вздохнула.

— Достаточно и того, что это может быть Марк. — Буркнул Мордред, поглаживая кулон.

— Камень Правосудия охраняет своего владельца, — продолжала Фиона, — но если кто-то со стороны сможет нейтрализовать его действие… В общем, ты уже большой мальчик и сам все понимаешь.

— Понимаю. — Произнес я, наступая на горло собственной ярости. Посмотрел на них. Кроме заботы, лицо Фионы выражало еще и легкое раздражение от того, что ей приходится объяснять очевидные вещи. Мордред снисходительно улыбался. Я постарался придать своей собственной физиономии абсолютно безразличное выражение.

«Ладно, господа. — Подумал я. — Ладно. Но напрасно вы так со мной. Напрасно. Мы с вами обязательно вернемся к вопросу о Камне Правосудия… Сразу, как только подрастут мои драконы.»

— Ну что, приступим? — Мордред легко поднялся на ноги. — В твоем замке есть кузница?

Король и его мать провели в моих владениях почти неделю, время от времени отлучаясь в Аваллон — дела государственной важности не терпели отлагательства. Я притащил в Камелот команду гномов из Белерианда. Поворчав по привычке, гномы быстро увлеклись работой. Мордред руководил процессом.

Хрестоматийная истина гласит, что Камень Правосудия есть высшая октава Лабиринта. Затем идет двухмерный Лабиринт, в котором мы все проходили посвящение, следующий, еще более низкий, уровень представляют Сломанные Лабиринты. Изначально, в своих рассуждениях я шел похожим, хотя и немного другим путем, чем Мордред и Фиона. Тень Знака в Ангбанде, на мой взгляд, была похуже, чем Сломанные Лабиринты. Так сказать, ниже еще на пол-октавы. При создании Тени я использовал, конечно же, настоящий Лабиринт, а не его сломанное подобие. Таким образом, можно было вывести соотношение: Тень Знака, фиксируемая с помощью крови бессмертного, на полторы октавы ниже Лабиринта, проекцией которого является. Из того, что я слышал о Грейсвандире и Вэрвиндле, выходило, что они гораздо круче моей проекции и, вдобавок, независимы от двухмерного Лабиринта. А если они на порядок мощнее Тени Знака, то проекцией чего, в таком случае, они являются? Ясен пончик — Камня Правосудия. Других вариантов просто не было, нет и быть не могло. Так и выходило — Грейсвандир и Вэрвиндл не дотягивали до уровня Лабиринта, но явно были ближе к Порядку, чем любой из Сломанных Лабиринтов и гораздо «сильнее» их. То есть ровно на полторы октавы ниже, чем трехмерный Лабиринт в Камне.

Лучший металл, лучшая команда кузнецов, прекрасно оборудованная кузня… Теперь я думаю, что все это было не так уж важно. Если бы этот меч отковал пьяный кузнец, использовав для его создания переплавленный металл от прохудившихся чайников — полагаю, ничего бы не изменилось. В данном случае форма полностью отражала содержание. Мордред долго колдовал с Камнем. На раскаленном клинке моей кровью он рисовал одну линию за другой… Кровь сгорала и испарялась, наполняя помещение дымом, а на мече, преобразуя его суть и форму, проявлялась серебристо-белая вязь… Я ощущал необыкновенный эмоциональный подъем, и в то же время я чувствовал как нечто истекает из моей сущности, давая жизнь этому клинку. Между нами возникла связь, столь же тесная, как связь между близнецами или связь матерью и новорожденным. Откуда-то я знал, что, лишившись этого меча, сотворить новый — во всяком случае, для себя самого — я уже не смогу. Он забрал часть моей души, и эта часть навеки останется в нем — или ее не будет вовсе. Меч продолжал меняться. Сырая форма приобретала вид произведения искусства. Оставшиеся не у дел гномы отступили в благоговенье, созерцая явившееся их очам Чудо. Заострилось лезвие, сам по себе появился кровосток, перекрестие — полоса металла — стала изящным полумесяцем, рукоять приобрела объем, даже появилось что-то, похожее на кожаную обмотку, навершие набухло и раскрылось, сделавшись похожим на когтистую лапу. Мордред уже заканчивал играться с Камнем, и я вдруг понял, что должен сделать еще кое-что. Меч ждал меня, притягивал к себе. Я шагнул к наковальне, одновременно опуская руку на кошель у пояса и испытывая дежавю — четкое ощущение, что сейчас лишь повторяется нечто, виденное мною ранее. Когда виденное? Где?.. Возможно, в забытом сне.