Артуш и Заур

Но ни у Артуша, ни у Заура не было ничего из вышеперечисленного — никаких психологических травм, инцеста, трудного детства и прочего. В подростковом возрасте никто не приставал к моим героям, никто не пытался их изнасиловать. Даже если на то пошло, впервые порнографический фильм они посмотрели в 15 лет, уже после первого полового контакта. Семьи обоих абсолютно не совпадали с типологией семей, из которых выходят гомосексуалисты. Их родители были культурными и интеллигентными людьми. Так что в этих семьях и речи не могло быть о насилии и извращенном воспитании. Уверенно можно сказать: детство Артуша и Заура ничем не отличалось от детства всех их нормальных сверстников. Они не были отличниками, но учились на «хорошо», иногда получали тройки. У них имелось свое хобби, они любили читать, часто ходили в кино, театр…

На фоне всего этого увлечение Артуша и Заура гомосексуализмом выглядит достаточно странным. Что же произошло в их жизни, что поставило юные тела перед тяжким выбором? Не могла бы их жизнь быть такой же беззаботной, беспроблемной, традиционной с точки зрения ориентации, как жизни миллионов их сверстников? Разве именно им было предначертано взбунтоваться против всех ценностей и норм общества, втянуться в бесконечную войну, пролить кровь на этой войне, терпеть спазмы, пробирающиеся до позвоночника, плакать от наслаждения и боли?

Может быть…

2

Из портфеля Артуша, выглядывает красный альбом, в котором он хранит свои любимые марки. Улыбка не покидает его губ, он занимает свое место, пожимает Зауру руку. Они здороваются совсем по-взрослому. Он достает из портфеля красный альбом, раскрывает и показывает одну из последних страниц:

— Папа вчера дал три рубля, и я купил коллекцию животных.

Заур с интересом смотрит на изображения хищников на марках.

— Поздравляю. Классные!

Во время перемены ребята играют «в марки» в конце коридора. Если увидит директор — отберет и не вернет. Надо соблюдать осторожность. Артуш ударяет марки ладонью, переворачивает все и одерживает победу. Он сначала прячет в карман выигранный трофей, а затем уже в классе аккуратно размещает в альбоме. Поймав взгляд Заура, он отбирает пять марок из общей кучи и протягивает другу:

— А это тебе.

Заур теряется из-за такой щедрости.

— Но ведь ты их выиграл! Почему отдаешь мне?

— Все равно я играю лучше всех. Выиграю опять.

Заур говорит спасибо, раскрывает учебник математики и кладет марки в книгу.

— Заур, слышишь! О чем ты задумался?..

Громкий голос преподавателя математики вернул Заура в реальность, в классную комнату, стены которой излучали безнадежность и печаль.

— Да… Слушаю…

— Что еще случилось? Что ты там разглядел в окне? Поделись с нами.

— Да нет, просто так… Смотрел на дождь.

Все в классе рассмеялись, девочки в особенности.

Заур лгал. Правда, он видел, как косой дождь ударяется в окно, но мысленно находился рядом с Артушем. Сентябрь 90-го начался дождями. Теперь год близится к концу, и дожди стали идти сильнее. В последний раз они сидели с Артушем за этой партой, будучи учениками 9-го «б» класса. Прошел почти год с момента разлуки. 1990 год отправлялся на свалку истории и стремительно исчезал, будто стыдясь того, что запомнился народу, как самый кровавый, самый мучительный год. Класс такой же как и прежде, только одно место за партой пустует… В коридоре уже не встретить игроков в марки — ученики потеряли интерес к этому хобби. Артуш унес с собой излюбленное занятие учеников.

В Баку идет дождь. На самом деле дождь льет на страницы тетради, куда он записывает стихи. Дождь льет на его воспоминания, которые бегут по корявым улочкам Баку, перепрыгивая через лужи. Дождь льет на странное, непонятное волнение учеников пятого класса, спешащих после уроков вниз по улице Буньята Сардарова. Его глаза наполняются слезами. Артуш, Артуш, Артуш… Это имя давно превратилось в музыку на его устах. Он написал около двадцати писем, которые не может отправить Артушу и которые Артуш никогда не сможет получить и прочесть. Заур понимает, что потерял его навсегда. Если война каждый день уносит сотни жизней, если в городе не осталось ни одного армянина, а в Армении не осталось ни одного азербайджанца, долма превратилась в предмет спора — значит все потеряно. Пути назад нет.