Артуш и Заур

После церемонии венчания священник посидел еще с полчаса, поболтал с молодоженами о том, о сем. Затем извинился и сказал, что надо спешно возвращаться в Тифлис, где завтра он должен был сопровождать первую леди Сандру Руловс на открытии детского дома в Боржоми.

— Мы должны сегодня провести совещание с госпожой Руловс по поводу завтрашнего мероприятия. Нужно внести последние штрихи в программу.

— А этот детский дом в Боржоми будет с религиозным уклоном? — не удержался Заур.

— Допустим, — усмехнулся Клаас. — А что тут плохого?

— Конечно, ничего плохого, — сказал Заур, сожалея о своем вопросе.

После того, как все вышли во двор, Шота подошел к Зауру.

— Ты выключил мобильный?

— Да, а что?

— Мне звонил Акиф Таги. Спрашивал тебя. Он беспокоится. Ты говорил ему, что находишься в Поти?

— Нет, — равнодушно ответил Заур.

— Напрасно. Я сказал, что не знаю, где ты, что твой телефон не отвечает со вчерашнего дня и может быть, ты уехал в другой город. Так что при разговоре с ним смотри, не выдай ни себя, ни меня.

— Хорошо, не беспокойся.

Додико открыл заднюю дверцу и ждал священника. Преподобный Клаас попрощался с Зауром и Артушем, обнял их.

— Надеюсь, с позволения Господа, мы еще увидимся, дети мои. Вам я желаю счастливой жизни, а вашим народам — мира. Азербайджан и Армения, у которых есть такие голуби мира, как вы, должны раз и навсегда отказаться от войны, вражды и жить, как братья. До свидания!

— Счастливого пути, преподобный, — сказал Артуш и пожал руку священнику.

— Был счастлив с вами познакомиться. Благодарю за все, — сказал Заур, протягивая ему руку.

Заур и Артуш попрощались с Шотой и Додико. Дверцы машины закрылись, и «Nissan Sunny» помчался в Тифлис.

— Ну, вот и все, — сказал Артуш с грустью, когда машина исчезла за поворотом.

Зауру, смотрящему на печальный профиль своего супруга, стало смешно:

— Ведь все только начинается. Мы семейная пара.

Артуш посмотрел на Заура так, словно видел его впервые.

— Ты прав. Только мы не знаем, кто из нас муж, а кто жена.

— Эти категории к нам не относятся, Артуш, так что не утомляй себя лишними раздумьями. Пошли, — сказал он, взяв Артуша за руку. — Мне холодно.

* * *

— Артуш, ты помнишь школьный дворик?

Артуш, который делал третью затяжку марихуаны, не переставая смотреть на крыши сельских домов, проворчал:

— Д-а-а. А что?

Заур взял у него косяк с марихуаной, затянулся. Кашлянул и закрыл глаза:

— Самым сложным были упражнения на брусьях. Для меня всегда было так трудно проходить через это испытание. Иногда, когда мне не хватало сил, ты подталкивал меня, чтобы я смог дойти до конца. Мои руки, мои запястья слабели. Помню, однажды я прошел до середины и не мог уже двигаться, а ты мне помог.

Артуш мельком взглянул на Заура, затем вновь уставился на крыши сельских домов и спросил:

— Почему ты теперь все это вспоминаешь? Чтобы помучить меня?

— Почему я должен тебя мучить! Я вспомнил это потому, что сейчас все намного сложнее. Сама жизнь стала испытанием, как лабиринт где нет выхода. И я опять слабею. Но вынужден двигаться вперед, ведь в противном случае могу упасть и разбиться. Иногда устаю, хочу убежать, но… почему-то не получается. Этому лабиринту нет конца, Артуш…

Артуш сделал последнюю затяжку и погасил сигарету в пепельнице:

— Опять ты начинаешь. Опять эти фобии, беспокойство по поводу будущего, страх потерять друг друга… Разве все не в наших руках? Чего ты боишься?

— Утром ты мне говоришь: «доброе утро», а ночью — «спокойной ночи». Между этими двумя предложениями мы ведем столько бесед… Почему мы не можем насытиться друг другом? Не хочу, чтобы это когда-нибудь закончилось. Я боюсь, что все закончится.

— Не надо бояться, Заур. Ведь у нас есть милые, дорогие нам воспоминания, полные скорби и горести прошедших лет. Оглядываясь на них, я понимаю — как хорошо, что мы все это пережили. Не зная вкуса горечи, не познаешь вкуса сладости. Это так, не надо бояться разлуки. Порой разлука нужна для того, чтобы любовь не потеряла в цене.

Заур, чьи глаза наполнились слезами, посмотрел на скульптурный профиль Артуша и спросил дрогнувшим голосом:

— Ты сам-то хоть веришь в свои слова?

— Верю, Заур, верю. Ведь ты тоже знаешь, что эта разлука продлится недолго. Ведь мы уже обрели друг друга и даже больше — мы отныне семья. После того, как разберемся с делами в Баку и Ереване, мы сможем жить вместе в какой-нибудь третьей стране. Да хоть здесь, в Грузии.

* * *

Прошло еще три дня, напоенных скорбью, радостью, слезами, любовью и смехом. Жизнь была прекрасна и в них возросла любовь к этой жизни. Они улыбались, смотря на людей, проходящих по сельским улицам, и люди улыбались им в ответ. Все казались счастливыми. И Заур, и Артуш были готовы провести всю свою жизнь здесь, в этом райском уголке.

Заур включил телефон. Из Баку время от времени звонил Акиф Таги.

— Ну что, не приезжаешь?

— Нет. Надо уладить еще пару дел.

— Какие еще дела в Поти? А может, ты в кого-то влюбился, проказник?

— Можно сказать и так.

— Вай, вай, вай. Ух ты какой. Она грузинка?

Заур взглянул на Артуша, который возился на кухне, напевая армянскую народную песню.

— Нет, не грузинка.