Артуш и Заур

— Я что, бездушный предмет? Я же не спрашивал, кто тебе нужен, я спросил, что тебе нужно. Разве я могу быть ответом на вопрос «что?» Разве я не человек?

Вместо ответа Артуш приблизился к Зауру и взглянул в его поблескивающие глаза. Затем обнял его, и Артушу показалось, что он обнимает его впервые в жизни. У Заура было крепкое тело, мягкая и ароматная кожа. А его зубы блестели, как жемчужины. Заур часто заморгал. Его длинные и нежные ресницы прикасались к щекам Артуша, его агрессия исчезла вмиг, а в глазах возникла нежность. Он поднял его голову, взглянул на его мягкое лицо, влажные губы и томные глаза за полузакрытыми веками.

— А стоило бы жить, если бы не ты, Заур?

* * *

Артуш разложил омлет по тарелкам.

— Утром он прислал смс-ку, написал, что будут после полудня, — сказал он, выключил газ под чайником и подошел к двери кухни, — слышишь?

Заур, который аккуратно раскладывал подушечки, спросил, не оглядываясь:

— Они на машине?

— Конечно. Не станет же он привозить такого человека на автобусе.

— Ну что ж, добро пожаловать, — сказал Заур.

— Хватит там играться. Иди, помоги мне.

Шота прислал смс-ку в двадцать минут восьмого и сообщил, что они будут в Поти к часу. Все было обговорено уже в Тифлисе. Услышав безумный план просящих у него помощи молодых людей, Шота сначала опешил, потом подумал и пообещал помочь. В кафе на тбилисском вокзале он сказал молодым людям: «Неважно, гетеросексуальная или гомосексуальная любовь — это самый прекрасный, самый сладкий грех который дается жизнью. Вы просите меня разделить с вами этот грех, и я не могу вам отказать. Для меня разделить этот грех, присвоить его гораздо почетнее, чем испугаться и убежать. Надо пойти на этот грех приступом, победить его и увековечить чистую любовь. Отрицание любви — означает несправедливость, неуважение и измену по отношению к самому себе в первую очередь».

Шота сдержал свое слово и сегодня собирался быть в Поти с близким и доверенным человеком первой леди Грузии Сандры Руловс, с ее так сказать духовным отцом, голландским священником Клаасом Хендриксе. Они должны были приехать, чтобы исполнить просьбу Заура и Артуша, которые годами терпели невыносимые муки, страдали и, несмотря на войну, ни на миг не теряли надежду на встречу, не изменяли себе. Они, в принципе не придавали большого значения вступления в брак, но раз выпал шанс — решили не упускать его. Их брак должен был стать первым браком геев на Южном Кавказе, являющемся родиной латентных гомосексуалистов. Этим безрассудным шагом они, вполне вероятно увековечили день своего бракосочетания 18 ноября, превратив его в значимую дату не только для геев Южного Кавказа, но и всего мира, в день святого Валентина для геев, точнее, в день святого Клааса Хендриксе.

— А среди геев в Азербайджане были попытки вступить в брак? — спросил Артуш.

— Насколько я знаю, была одна пара, — ответил Заур, помешивая ложечкой сахар в стакане.

— Серьезно? Ты их знал? — у Артуша, который не ожидал такого ответа, от удивления расширились глаза.

— Да нет, откуда мне их знать. Они оба работали в нефтяном секторе, в BP. Пресса о них немало писала. Их звали Эльдар и Мансур. Они уже много лет живут как семейная пара, под одной крышей. С заявлением о желании вступить в брак они обратились в ЗАГС Ясамальского района.

— Что ответил им ЗАГС?

— Конечно, отказал. А теперь они собираются пройти через все судебные инстанции в Азербайджане и обратиться в Европейский суд.

— Вот дела… — сказал Артуш, глядя из окна на воробьев, чирикающих на ветках ели. — Интересно, это к чему-нибудь приведет?

— До сих пор Европейский суд не рассматривал подобные дела. Если рассмотрит, думаю, вынесет решение в их пользу. В этом случае может быть Азербайджану придется подчиниться.

— Вот видишь? Азербайджан! — вздохнул Артуш. В Армении достаточно заикнуться о свадьбе между гомосексуалистами, как тебя в ту же секунду прибьют на месте. Проклятая страна. А еще, христианская!

— Ладно, не нервничай, — рассмеялся Заур. — Кавказ есть Кавказ, какая разница, христиане или мусульмане? Эти проклятые народы одинаково омерзительны.

4

Сидящий за рулем Додико легко нашел дом, в котором они остановились. Была половина второго. Заур с Артушем прогуливались во дворе и курили.

— И Додико приехал, — подмигнул Заур Артушу.

Они вышли на улицу к машине, Заур открыл заднюю дверцу и помог сойти Клаасу. В отличие от образа бородача, который Заур себе представлял, тот оказался выбритым, полненьким священником лет сорока-сорока пяти. Он был плешив, отчего его широкий лоб казался еще больше.

— Добро пожаловать.

Артуш бросил сигарету и обнялся с Шотой и Додико. Затем поздоровался со священником Клаасом.

— Трудно было найти дом? — спросил Заур у Шоты.

— Да нет, тем более для человека, частенько отдыхающего в этом селе.

— Пожалуйста, заходите, — сказал Артуш.