Арвендейл. Нечистая кровь

– Разумеется. А чем, по-вашему, была казнь двух дюжин преданных вам людей у вас на глазах? Для кого, по-вашему, король Яннем устроил этот спектакль? Уж точно не для черни… хотя отчасти и для нее тоже. Народ теперь будет говорить о новом короле не только то, что он калека и лжец. Надо отдать вашему брату должное, новую тему для обсуждения в тавернах он задал надолго.

– У меня к вам множество вопросов, Эгмонтер, – перебил Брайс, не желая больше говорить о Яннеме, по крайней мере не сейчас. – Почему вы все еще на свободе? Что здесь происходило, пока меня не было? И чем, Тьма вас забери, вы занимались, пока мы с Иссилдором разбирались с орками?

Виконт Эгмонтер смиренно опустил голову.

– Резонные вопросы, мой принц. Я отвечу на все, но начну, если позволите, с последнего, поскольку он сейчас наиболее важен. Мне очень жаль, что я не смог присоединиться к группе магов в славной битве, хотя, сказать откровенно, боевая магия не является моей сильной стороной. Куда больше я поднаторел в магии контроля и управления, малоэффективной против орков, но незаменимой при общении с людьми. И пока я был здесь, мой принц, я пытался выяснить то, что, полагаю, до сих пор не удалось всей вашей армии и всем шпикам Лорда-дознавателя. Я выяснил, зачем в Митрил приходили орки.

– Правда? – Брайс так удивился, что шагнул к Эгмонтеру ближе, забыв о глухой неприязни, граничащей с физическим отвращением, которую неизменно испытывал в присутствии этого человека. – И как же вам это удалось?

– Почти случайно. Я искал нечто, за чем и прибыл в Эрдамар. Ибо, пора признаться в этом вашему высочеству, вовсе не сомнительный титул и второстепенный пост в провинциальном королевстве привели меня в Митрил… при всем уважении к моему принцу. Здесь, в ваших горах, есть нечто намного более важное, чем все ваше королевство. Открывающее для вас нечто гораздо большее, чем путь к короне Митрила.

– И что же это? – спросил Брайс.

Он старался, чтобы голос звучал небрежно, но от тона, которым говорил Эгмонтер, у него пробежал холодок по спине.

– Видите ли, это сложно описать словами. Но я с удовольствием покажу вам. Это совсем недалеко.

– Что за загадки, Эгмонтер? С чего я должен вам доверять?

– Потому что Верховный маг мертв и больше вам доверять некому, – сказал Эгмонтер с наигранным сожалением, и Брайсу пришлось признать, что возразить на это нечего.

Они вышли из покоев принца, когда уже стемнело: казнь состоялась на закате, и алый свет садящегося солнца затемнял и подчеркивал кровавые разводы на эшафоте. По настоянию Эгмонтера Брайс применил отвлекающую магию, скрывшую их от глаз всех придворных и стражников, находившихся сейчас во дворце. Брайс ощутил, как Эгмонтер аккуратно помогает ему, усиливая барьер, делающий их почти невидимками (их могли заметить, только если бы они толкнули кого-то или напрямую обратились), и невольно ощутил благодарность: он очень устал за этот день. Эгмонтер шел впереди, и, ступая за ним, Брайс спустился в нижнюю часть замка, к кухонным помещениям, прошел через жаркий зал, наполненный дымом от чадящих печей и густым паром готовящейся пищи. Оттуда Эгмонтер повел его в винный погреб – длинный узкий зал, заставленный сотнями бочек, многие из которых насчитывали десятки лет. Здесь было сыро, холодно и очень темно. Эгмонтер щелкнул пальцами, зажигая магический свет, и поднес мерцающий огонек к небольшой дверце в стене, запертой на подвесной замок.

– Здесь понадобится ваша помощь, мой принц, – тихо сказал он.

Брайс лишь взглянул на дверцу и сразу же ощутил мощную волну защитной магии, исходящую от нее. На взгляд любого, не владеющего магической силой или владеющего ею в недостаточной мере, это была самая обычная дверь в чулан, никому не нужная и всеми забытая: мощное заклятие забвения надежно отталкивало от дверцы случайные взгляды. Но это было далеко не все: едва взглянув на замок, Брайс сразу же понял, что здесь что-то не так. На замке стояло запирающее заклятие, но, помимо этого, угадывалось нечто… странное, незнакомое, но почему-то совсем не казавшееся чужим. Наоборот, близкое и родное, хотя и не виданное раньше.

– Это эльфийский замок, – сказал Эгмонтер. – Я не смог отпереть его, как ни старался. Вам ведь известно, как работает магия эльфов?

– Еще бы, – прошептал Брайс.

Мать рассказывала ему. Магия эльфов не подчиняет предметы, а оживляет их – наделяет частичкой души своего создателя. Вещь, зачарованная эльфом, становится частью его самого, сродняется с ним, хотя это не значит, что такой предмет становится рабом своего создателя. Скорее – другом, братом, ребенком. Эльфы поют своим лукам, как матери поют своим детям, и луки, заслышав песнь, сливают заключенную в них частичку души с душой эльфа. И происходит чудо…

– Там, у Мортага, – проговорил Брайс, – я думал о том, что сделал бы, будь у меня эльфийские лучники. Мы бы перестреляли этих тварей через все озеро. Эльфийские стрелы летают так далеко, как нам и не снилось. Даже не пришлось бы применять магию. И никто из наших не погиб бы.