Арзамас-городок

— Великие потрясения, кровавый раздрай переживаем, дорогой Алексей. За грехи тяжкие наказуемся! Но после бури всегда наступает затишье, обретается в мире тишина и грустный покой. Сегодня атеисты воюют и против веры человека во Всевышнего. Но придет время, опамятуются иссушенные души, поймут такое простое, что они минутным гостем на земле, а Бог, а мир вечен. И придут в нашу православную церковь покаяться и набраться сил на предбудущее. Ты будешь подготовлен к этому времени моими словами… И еще к напутному слову: учи дочерей любить и друг друга, и людей. Ступай!

Иконников жил в конце прежней Ильинской улицы в своем небольшом двухэтажом доме. Радовал поднявшийся сад, по летам Мария Григорьевна — красавица смолоду, пестовала тут лучшие в городе цветы. Вечером Алексей Дмитриевич поднялся на второй этаж в свою мастерскую, присел к настольной лампе и стал читать.

Вначале показалось странным, что отец Федор слишком уж долго не говорит о себе, но каждое слово на странице несомненно подавалось душой его.

Сперва Владимирский излагал, как любовью Бог сотворил мир, создал человека и вдохнул в него жизнь, бессмертную душу.

Иконникова[82]удивила логика изложения, особая научность, как ему показалось. «Это пишет эрудированный богослов,» — порадовался художник и опять углубился в чтение.

Взволнованно были написаны строки о небе Божием, его внешней открытой и для человека красоте, о сокрытом смысле звездного мира.

«Творцом необъятной и беспредельной вселенной с ее бесчисленными мириадами миров не напрасно раскрыта чарующая картина звездного неба пред человеком с челом, обращенным не к земле, как у бессловесных животных, а в высоту небесную.

Только в этой одной чудной картине, особенно в премудром устройстве вселенной, человек наглядно уже может видеть с одной стороны величие и благость ее Творца, а с другой понимать и свое собственное высокое назначение, решительно отличающее его от других земных тварей».

И через несколько строк:

«Думаю, раз Творец создал весь этот чудный космос и вложил в разумную душу человека незыблемые идеи: Добра, Истины и Красоты, то не может человек проходить слепым мимо величия необъятной и беспредельной вселенной подобно безсловесному животному».

Развивая мысль далее о множестве миров, автор «Кредо» говорит и о братском общении всех разумных существ вселенной, подкрепляя эту мысль словами Иисуса Христа: «В доме Отца Моего обителей много».

Яркими словами проповедника батюшка излагает блага любви Божией к своему детищу — человеку, говорит о высоком назначении его, просвещенного любовью его, духовной сущности, и далее — до конца поется восторженный гимн Богу, Христу, его любви к человеку. Но также говорит отец Федор и о греховности человека, последствиях этой греховности. И еще о смерти, которая существует по собственной природе физического мира и является вследствие этого неизбежной. В физический мир первородный человек ввергнул себя тогда, когда отведал плод с запрещенного дерева. «…Люди подчинили свою духовную природу физическому закону механической причинности и, значит, ввели свой дух в общую цепь мировых вещей».

В «Моем кредо» Федор Иванович подводит читателя к мысли: «…кто имеет благодатную любовь к себе, будет ли убивать других, себе подобных? Кто любит Бога и ближнего своего, разве может пожелать чужой собственности? Любящий Бога и ближнего своего разве станет отнимать и похищать ему не принадлежащее? Все это зло произошло и происходит в мире от оскудения, а иногда и совершенного погашения Божественной любви, внедренной Творцом в разумных Его созданиях. Вообще всяким общественным деятелям нелишне вспоминать справедливые слова Л. Н. Толстого: Только увеличение любви между людьми может изменить существующее общественное устройство».

В своем откровенном, в этом «Моем кредо» видим отклик арзамасского священника на те пережитые страшные события, свидетелем которых он стал. Три революции, первая мировая война, гражданская с военным коммунизмом, хозяйственная разруха, ломка всего уклада прежней жизни, бесчисленные жертвы… В чем можно было найти опору тогда отцу Федору — в этом вот гимне чаемой христианской любви человека к человеку. Слова «Кредо» стали духовным завещанием не только художнику Иконникову, но также всем арзамасцам, всему русскому православному миру на все времена!

Заканчивалась работа пастыря евангельским заповеданием, словами святых проповедников: «Носите бремена друг друга и так исполните закон Христов». (Галатам 6, 21).

К пониманию Владимирского как служителя Господа является и вторая его известная нам работа.

28 августа (старого стиля) 1926 года батюшка написал «Пятидесятницу». После он признавался: «А, „Пятидесятница“ имеет связь с кончиною моего Вани». Потерял его родитель 16 мая 1882 года.

Произведение невелико, но оно обладает большой эмоциональной силой, свидетельствует о великом счастии — утешении Богом смятенной души отца, потерявшего свое дитя.