Асфоделия. Суженая смерти (СИ)

– Совсем отказаться и никого, Стефанио в особенности, этим не оскорбить, не обидеть и не предать высокого доверия? – уточнила я.

– Да.

– И что за способ?

– Возможно, тебе предстоит выйти замуж не за императорского советника, а… допустим, за дипломата.

– Надеюсь, это не подразумевает ссылки? – насторожилась я. – Нет, я готова для тебя и женой декабриста побыть, но…

– Кем, прости?

– Э-э… как-нибудь при случае объясню, а то история долгая.

И не сказать, чтобы я помнила все подробности.

– Постараюсь не доводить до опалы, – улыбнувшись с нарочитой беспечностью, Эветьен поцеловал меня в уголок губ и встал с кровати. Глянул скептично на сваленную в кресло одежду и удалился в гардеробную.

Несмотря на состояние счастливой пофигистичной нирваны, ночью пришлось-таки наскрести сил и вылезти из постели, а заодно и из спальни. Переложить оставшиеся в ванной следы наших секс-игрищ на плечи прислуги я не смогла и не ушла из купальни, пока не навела хотя бы какое-то подобие порядка. Мужчины сильно удивились, когда я наконец вернулась в спальню с охапкой одежды Эветьена, и долго недоумевали, зачем я вообще взялась за дело, не положенное мне по статусу. У меня решительно реквизировали всю одежду, включая накинутый мной халат, поцеловали и под белы рученьки увели обратно в постель, где поцеловали ещё раз и уложили, зажав для надёжности с обеих сторон. Продолжения банкета требовать не стали и просто собрались спать дальше.

– Не сердишься? – спросила я шёпотом, едва Эветьен скрылся за дверью.

– На что?

– Что не сказала о противозачаточном.

– Я не могу на тебя сердиться. Только не на тебя, – Тисон посмотрел на меня с нежностью, всепоглощающей, капельку обречённой, и сердце моё сжалось.

Мы с Эветьеном можем сколько угодно строить планы на будущее и даже рассчитывать на воплощение их в жизнь, но Тисону подобной роскоши никто не предоставил. Что бы мы тут ни насоображали втроём, о чём бы ни думали, чем бы ни занимались в свободное время, для Тисона ничего не изменилось. Эти дни, эти ночи – всё, что ему осталось, и ожидать большего он не мог и не смел. Его будущее было предопределено задолго до нашей встречи, и неизвестно, существовал ли безболезненный способ изменить и его.

По крайней мере, я о таком не знала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 30

Оставшиеся до оглашения часы пролетели со скоростью не меньшей, нежели дни до того, и с теми же смешанными чувствами.

Скорее бы отстреляться.

С одной стороны.

И лучше бы оно никогда не наступало – с другой.

Большую часть времени я потратила на подготовку, более основательную, чем требовалась для ежедневных выходов. Помогала мне личная горничная Диана и к назначенному часу я была одета, обута, накрашена, надушена и причёсана. По настоянию госпожи камеристка не стала укладывать мои волосы позамысловатее, как принято у местных леди, и вообще, Диана сказала, что чересчур сложные причёски юных фрайнэ красят куда меньше, чем им кажется. Я была целиком и полностью «за».

Эветьен, как и обещал, вернулся к сроку, быстро переоделся, вызвав у меня приступ унылой зависти. Всё-таки хорошо мужикам, даже при таком гардеробе и более вычурных костюмах: раз-два и он уже собран и готов, причём вполне себе самостоятельно, без участия лишней пары рук. Застёжек в труднодоступных местах на одежде нет, волосы укладывать не обязательно, макияжем озадачиваться не надо и при желании можно не бриться повторно – лёгкая щетина при дворе не возбранялась, как я успела заметить. Покончив с собственной торжественной экипировкой, Эветьен вышел из гардеробной, повнимательнее осмотрел меня при полном параде, стоявшую в ожидании возле окна.

– Выглядишь очаровательно.

– Да, повезло с фигурой, – я положила ладони на талию, ощупывая её на предмет тонкости. – Оба раза.

– Не скрою, порой мне хочется увидеть тебя прежнюю, – Эветьен приблизился, изучая оную фигуру со столь живым интересом, словно впервые.

– Там уже не я. В том сне… или не совсем сне… я, любовавшаяся на ту себя всю сознательную жизнь, смотрела на своё отражение и не узнавала его. Это странно – моё лицо, моё тело, моя одежда и всё-таки что-то изменилось, какая-то мелочь, не заметная для постороннего глаза. Даже не знаю… выражение лица, мимика, взгляд, интонации, жесты…

Разноцветный бисер нюансов, делавших меня мной, а Асфоделию – Асфоделией, в каком бы теле каждая из нас ни оказалась.

То, что слышит Света, – и увидит, наверное, тоже, потому что вряд ли Асфоделия сможет долго избегать мою сестру. Правда, не факт, что Света поймёт. Спишет на мои странности, и дело с концом.