Ашу Сирай (СИ)

— Знаешь ли ты, что твоя удача уже трижды улыбнулась тебе сегодня, Назараид? — спокойно и очень холодно перебил его Шут. — Ибо ты дважды узнал сокрытое, избежал обмана и сохранил своё честное имя торговца, а также узнал то, что поможет тебе сохранить честное имя мужа и главы семьи.

— А третий раз, о почтенный Джасир? — с опаской поинтересовался караванщик.

— Третий раз ты сохранил свою жизнь, ибо законы гостеприимства запрещают гостям убивать хозяев, даже когда те забывают о своём священном долге и оскорбляют своих гостей словами или поступками.

Бахира согласно кивнула, а я в который раз восхитилась способностью Шута легко и непринуждённо ставить на место любого, кто смел переходить общепринятые границы. Семейные дела и кровное родство у маджанне обсуждалось с чужаками. А уж выяснять, один отец у нас с Джастером или нет…

Любой из воинов маджан просто перерезал бы горло нечестивцу, задавшему такой вопрос.

Караванщик сглотнул, покосился на меч, который висел на поясе Джастера, а затем перевел взгляд на Бахиру и на меня. Не знаю, что больше его привело его в чувство: наше оружие или то, как мы на него смотрели, но поспешность, с которой он сплёл перед собой пальцы и поклонился всем нам, говорила, что предупреждение он посчитал очень весомым.

— Воистину от тревожных мыслей у меня помутился разум, ибо забыл я о святом долге хозяина, и был груб и неучтив с досточтимым элрари и его близкими! — воскликнул он. — Чем могу я искупить свою вину, о почтеннейший Джасир?

— Исполни то, что обещал, почтенный Назараид, — миролюбиво ответил Шут. — И не отступай от своего слова впредь, ибо Тёмноокий суров и безжалостен к тем, кто нарушает клятвы, данные его именем.

В который раз за день караванщик побледнел и вытер лицо рукой.

— Воистину великодушны и справедливы твои слова, досточтимый Джасир! — Снова поклонился он Шуту. — Как обещал, я сделаю всё, что ты попросишь, чтобы помочь тебе в твоём деле!

— В таком случае, нам следует поспешить, — Шут снова смотрел на солнце, которое склонилось ещё ниже. — Небесный Отец скоро будет готов скинуть свой алый абэн и войти в шатёр.

Караванщик проследил взглядом за солнцем, посмотрел вперёд на дорогу, которая по-прежнему петляла между одинокими деревьями и редкими рощами, и кивнул.

— Ты снова прав, почтеннейший Джасир. О делах лучше беседовать за чашей вина, а не глотая пыль на дороге. Поспешим же в Арсанис, и ты узнаешь щедрость и гостеприимство Назараида, чьё имя известно самому эмбе!

Он пришпорил коня, переходя на рысь. Бахира также молча пришпорила Пламя, Джастер держался за луку седла, а я снова заняла своё место слева и чуть позади Огонька.

За нашими спинами раздались гортанные крики погонщиков и унылые колокольцы забрякали веселее.

Очень скоро рощи сменились садами, а среди деревьев, усыпанных разными плодами, я замечала высокие изгороди из жердей или глиняных кирпичей. В воздухе разливался сладкий аромат спелых плодов, а весной, наверное, здесь ошеломительно пахло цветами.

На дороге стали попадаться развилки, и всё чаще мы обгоняли съехавшие на обочину двухколесные тележки, запряжённые мулами и груженые разным скарбом или товаром. Их сопровождали как одинокие мужчины, так в сопровождении подросших сыновей, или даже со всей семьёй. Иногда нам уступали дорогу овцы и козы со своими погонщиками. Люди в простых одноцветных или полосатых одеждах низко кланялись Назараиду, который даже не замечал этого. На нас же взрослые мужчины и их жёны смотрели со страхом и опаской, и только караван, отставший от нас на несколько десятков шагов и охраняемый «осами», несколько успокаивал испуганных родителей. У мальчишек тёмные глаза сверкали неподдельным интересом и озорством, и даже сердито раздаваемые подзатыльники не убавляли их любопытства.

Джастер же восседал на Огоньке с посохом на коленях, и смотрел вперёд, не подозревая сколько интереса вызывала его фигура. На нас с Бахирой старались не смотреть, хотя я понимала, что появление «духов пустыни» в этих краях и в самом деле — дело невиданное.

Арсанис я увидела издалека.

В отличие от Онферина, который скрывался на морском берегу среди холмов, Арсанис возвышался посреди ровной степи как гора драгоценной посуды, выставленной на стол хвастливой хозяйкой.

Мощные наклонные стены золотом сверкали на солнце и по высоте ненамного уступали стенам Онферина. Две высокие башни охраняли ворота в город. А за ними в верх стремились многочисленные голубые купола со звёздами и чёрные шпили храма Сурта. Я невольно придержала Ласточку, любуясь этим видом, а затем поспешно догнала Джастера и тронула его за локоть.

— М? — он едва повернул голову в мою сторону, а Бахира оглянулась через плечо, натянув поводья Пламени и переходя на шаг. Огонёк недовольно фыркнула, а Джастер ласково похлопал её по шее.

— Я вижу город, — негромко ответила я, жалея, что успела выучить слишком мало слов, чтобы описать ему всё, что вижу. — Он большой и красивый. А вокруг нас сады. Люди смотрят на нас, и мы их пугаем.

— Вот как, — Джастер едва заметно и грустно улыбнулся. — Ясно… Я бы посмотрел…