Асино лето

По привычке она проснулась рано-рано, сладко потянулась, зажмурилась на солнце и вдруг весело ойкнула. Над её кроватью прямо в воздухе висели золотые буквы: «С днём рождения, Ася!» Она дотянулась до буквы «я» – буква тут же рассыпалась, осталась на пальцах золотой пыльцой. Ася посмотрела на подоконник. Ни Манюни, ни Маруси не было видно, но в горшке белела записка: «С днём рождения, Ася! Приходи на Летнюю эстраду прямо сейчас. Это очень важно! М. и М.»

«М. и М.» – улыбнулась Ася. Наверное, феи подготовили ей сюрприз. Как интересно! Ася умылась побыстрее, надела коралловое платье, причесалась и неслышно вышла из корпуса.

Лагерь «Светлячок» погасил фонари, но ещё спал крепко-крепко, как спится только свежим летним утром. Солнце выкатилось из-за мохнатого леса, обещая жаркий день.

Ася добежала до Летней эстрады. Никого. Обошла кругом, побродила между скамейками. Ничего. Что за ерунда? Розыгрыш? Она ещё раз прочитала послание. Заволновалась: не случилось ли чего?

Пробежал по веткам Ветерок, западали с сосен шишки, будто кто-то затопал по деревянному полу сцены. Ветерок засмеялся, дунул Асе в ресницы, взъерошил волосы, закружился у колен, завертел подол платья.

– Ну перестаньте! – отогнала его Ася.

– С днём рождения! – переливчато засмеялся Ветерок и положил перед Асей дубовый лист. На нём было нацарапано: «Пятнадцать шагов от отца моего в сторону Солнца до знака всех дорог».

– Белиберда какая-то, – рассердилась Ася. Чей отец? Какой знак? И где она – сторона Солнца? А… ну, это восток, конечно. А что значит «от отца моего»?

Ася покрутила лист. Может, какая-нибудь подсказка есть? Нет, обычный лист. Лист! Дубовый лист! Ася крикнула Ветерку: «Спасибо!» – и бросилась к дубу.

Может, дедушка Эхо затеял с ней эту игру? Вроде «Украденного полдника», что в каждой смене организовывают вожатые. А вдруг с дедушкой Эхо что-то случилось? Нет, тогда бы просто послали кого-нибудь из чумсиков. Вот он, Единственный дуб. И опять никого. Ася постучала по стволу, как это делали чумсинки. Тут же складки коры сложились в буквы: «С днём рождения, Асенька!». Ей стало весело. Она отсчитала от дуба по направлению к солнцу пятнадцать шагов. «Надеюсь, имелись в виду мои шаги, а не гномьи», – пронеслось у неё в голове.

И опять тишина: ни записки, ни Манюни с Марусей. Только белели на асфальте нарисованные мелом классики, а рядом – знак. Кто-то в стрелки играл и путал следы. После такого знака не знаешь, куда бежать: на все четыре стороны? Знак всех дорог! Только Ася подумала об этом, зажглась на асфальте золотая надпись: «Вниз летит – смеётся, вверх ползёт – плачет».

«Старая загадка», – усмехнулась Ася и, пустив по ветру не нужный больше дубовый листик, побежала к мостикам. В лагере был только один колодец. А то, что это загадка про колодец, Ася не сомневалась. Они с мамой иногда ходили пить воду из колодца. Просто так, для интереса. Мама говорила, что колодезная вода вкуснее всего, и сама Асе эту загадку загадывала, а потом показывала. Когда ведро вниз опускаешь, оно о стенки колодца стукается и будто смеётся, а когда вверх поднимаешь, капли со дна капают, будто ведро плачет.

Про колодец в лагере знали только самые отчаянные храбрецы. Он был недалеко от первого мостика через ручей, между Старым и Новым лагерем. От асфальтовой дороги уходила в лес тропинка, выложенная разлохмаченными от старости досками. Со стороны её не сразу и заметишь – так буйно растёт здесь высокая тёмная трава. Ася, обмирая, ступила на тропинку. Она не могла даже объяснить, почему боялась этого места. Его, наверное, все в лагере боялись. Там, в тени деревьев и густо разросшегося боярышника, стояла заброшенная избушка. Она была такая старая, что вросла в землю по самые окна, а крыша и стены мхом поросли. Про эту избушку даже никаких легенд не рассказывали – так все боялись сюда заглядывать. А что около избушки есть колодец, ей Колька говорил. Он один в лагере ничего не боялся.

Доски пружинно прогибались под Асиными ногами. И вроде бы в двух шагах всего от центральной дорожки и первого корпуса, а такое ощущение, что за тридевять земель! Даже птицы и кузнечики замолчали, стоило Асе свернуть к избушке.

«Избушка на курьих ножках», – подумала Ася и поёжилась. Ничего ещё, если Баба-Яга – с ней Ася договорится, наверное, а если мертвецы? Ася передёрнула плечами. Вокруг стояла оглушительная тишина. Неспешно двигались в небе облака. Их прошил чёткий белый след самолёта. Сердце висело внутри тяжёлым мокрым комом. Ася поняла, что долго этого ужаса не выдержит, и, чтобы не броситься наутёк, побежала вперёд: пусть это поскорее кончится.