Асино лето

Ася не смотрела ему вслед. Она сидела в траве, спиной к Солнечной поляне, и внимательно разглядывала коричневую гусеницу. Горыныч и Сева пристроились на кончиках Асиных сандалий. Сева сиял, как медный грош, а Горыныч смотрел на него снисходительно, как и полагается старшему, давно летающему брату.

– Волнуешься? – на секунду перестал сиять Сева.

Ася молча кивнула. Но Ёж уже летел обратно. Он привел с собой того самого козлёнка, который лечил Асе коленки. Лобастый козлёнок тут же прыгнул ей в руки, потыкался в ладони.

– Вот он согласен, – сказал Ёж, а козлёнок подтвердил:

– Да, я согласен.

– Правда? Честно-честно? А вам не страшно?.. Ну, то есть…

– Да нет, Ася, – сказал козлёнок ласково. – Это же… ну как объяснить? Ну, как бездомной собаке хозяина найти. Наши многие так делают. Думаешь, это смерть? Совсем нет, вот нисколечко! Я буду жить теперь в Кольке, вот и всё. Буду ему помогать во всём. Ты в глаза ему посмотришь, а там я прыгаю. Здорово?

Ася только улыбнулась растерянно.

– Я сейчас со своими попрощаюсь, и летим, ладно?

Козлёнок ускакал, а сердце у Аси всё ещё стучало невпопад, хоть всё так хорошо и вышло.

40

Политая живой водой яблонька к концу июля стала настоящим взрослым деревом, выше Василия Николаевича, с крепким, гладким стволом и пышной кроной. Яблоки тоже покрупнели, потяжелели, сквозь кожицу светился золотой сок. Ася не удержалась, попробовала одно – объеденье!

– Пора собирать, – сказал Кондрат Тарасович, – а то остальные ингредиенты уже давно лежат, могут силу потерять.

– Никак не могу одна побыть, – пожаловалась Ася. – Сегодня к вам еле вырвалась, девчонки всё время за мной увязываются…

– Радуйся, – улыбнулся Кондрат Тарасович и стал разливать чай гостям.

Теперь у него в доме целыми днями было шумно и весело. После визита Старого гнома, Жалейки и всех остальных, после объяснений, воспоминаний и даже слёз тишина и покой навсегда покинули Грозового человека. Малыши-гномики так его полюбили, что Грозовой дом стал похож на детский сад. Целыми днями гномы детсадовского и младшего школьного возраста носились по гулким залам, съезжали по перилам лестниц, играли в прятки в закутках и чуланах, катались на шаровых молниях, прожигая штаны до дыр, распевали песни и то и дело что-нибудь разбивали и опрокидывали. Над лагерем в эти дни стояла ужасная погода. То ни с того ни с сего шёл ливень, то с ясного неба сыпал град, то лёгкие перьевые облака начинали плеваться молниями. Наконец Кондрат Тарасович догадался убрать колбы со стола в шкаф, а шкаф закрыть на замок.

– Замучили мы тебя, – вздыхал Старый гном, но Грозовой человек только смеялся в ответ. Он помолодел лет на сто, насморк его навсегда прошёл, и даже сутулиться он стал меньше. С утра он пёк булочки с корицей и имбирное печенье, заваривал чай и начинал ждать гостей. И гости всегда приходили. Иногда малыши так заигрывались, что оставались у Кондрата Тарасовича ночевать. Он рассказывал им на ночь сказки, которых за долгую жизнь накопилось у него немало…

Дел у Грозового человека стало невпроворот, но и про зелье для Кольки он не забывал. Завязав глаза чёрным платком, он мелко нарезал незабудки, высушил клевер; всё ещё горящий цветок папоротника в воду поставил, а козлёнку разрешил пока бегать по всему дому. И с яблоками торопил:

– Раз они поспели, нечего время тянуть. Для Кольки ведь каждый день…

– Хорошо, я прямо завтра, прямо с утра! – быстро сказала Ася.

Ася попросила Севу разбудить её пораньше.

– Мы тоже придём, – пообещал Горыныч.

– Поможем, – кивнул Ёж.

Утро наступило – звонкое, переливчатое, но когда они пришли в сад, весь мир померк, даже в глазах потемнело. На заветной яблоне не было ни одного яблочка! Сева замотал головой, будто хотел проверить, не сон ли это.

– Как же… – начала было Ася и замолчала. Поняла, что разревётся.

С тех пор как гадюка с детёнышами покинула сад, никто и не думал его охранять.

– Какая я дура! – в отчаянии воскликнула Ася.

Гадюка показалась ей теперь доброй знакомой. Что гадюка! Гадюка яблок не ест! Люди! Вот от кого надо было защищать сад, как только поспел урожай.

– Спокойно! – сказал Горыныч. – Что-нибудь придумаем.

– Что?! Что тут придумаешь? Ещё одну яблоню сажать? – почти плакала Ася.

– Прасковья, ты паникёрша. Надо думать. Логически мыслить. И понять, у кого сейчас наши яблочки.

– Вчера вечером яблоки были, – сказал Ёж. – Я одну солнечную белочку на закате до дома провожал, видел.

– Значит…

– Значит, кто-то поогородничал ночью. Или поздно вечером.

– Или рано утром. И этот кто-то близко живёт. Не из города же за нашими яблоками приезжали.

– Но это навряд ли ребята. Они огородничать в дачный посёлок ходят, им так интереснее.

– Да что ты, Сева! Какой наивный! Хоть кто из ребят мог. Тот же Мартыш.

Юми во время разговора вела себя странно. Сначала убежала куда-то, вернулась, стала скулить, то садилась, то вскакивала, будто слова просила, а перебивать не хотела. Потом стала кусать Асю за штанину, тянуть за собой и сердито тявкать. Ася уже несколько раз ей сказала:

– Отстань, Юми, видишь, не до тебя…