Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая: Критический обзор важнейшей литературы вопроса

Согласно основному смыслу первого типического воззрения, Бог в Своем бесконечном, абсолютном совершенстве, в Своей универсальности заключает в Себе все в том смысле, что для человека, преданного созерцательной любви в Богу, исключается и возможность и необходимость каких бы то ни было живых реальных отношений к чему либо другому, помимо одного Бога. По смыслу этого мiровоззрения, если выразить его философски, Бог оказывается абсолютным, так сказать, в отрицательном смысле по отношению ко всему другому, которое является уже или ненужным или даже прямо вредным для осуществления истинных отношений к Богу. Божество имеет для человека безусловную ценность, так что все остальное, при осуществлении живого реального отношения человеческой личности в Божеству, теряет в глазах первой всякий смысл и значение. Какой смысл любоваться отражением солнечных лучей, — слабым, отдаленным отблеском божественных совершенств в мiре, в творении, когда человек может достигнуть и, наконец, достигает созерцания Самого Солнца-Божества непосредственно? Величественная, чарующая красота великолепного звездного неба не только не привлекает к себе удивленных, восторженных взоров жителей подлунного мiра при появлении на горизонте солнца, этого физического царя вселенной, но и необходимо, в силу самого появления главного светила, скрывается от глаз наблюдателя. Пока солнце не покинуло горизонта, человек и не может, да, пожалуй, и не стремится созерцать ночные «малые» светила. По аналогии с этим внешним явлением не должны ли скрыться от внутренних взоров человека и все другие предметы, явления, интересы…, когда на его духовном горизонте ярко засияет невещественное Солнце Правды, когда он воспринимает «невечерний» свет этого Солнца, когда он рвется, стремится к этому свету всем своим существом, прикован к этому созерцанию, восхищен им, ежеминутно боится лишиться своего неземного блаженства? Положительный ответ на эти вопросы дает одна из отраслей мистического аскетизма. Бог должен быть для созерцателя-мистика всем, — следовательно, всякое обращение сознания, внимания, любви человека на какой либо другой — пусть самый возвышенный и священный — предмет, помимо Бога, есть уже, в силу указанных оснований, признак ослабления внимания, омрачения любви к Богу, упадок духовной жизни, попрание и нарушение божественного абсолютизма: Бог, значит, еще не все для человека, если он обращается хоть на время и хоть сколько-нибудь к другому, как бы ни было это — другое — прекрасно, хорошо и возвышенно. Конечно, этот вопрос на практике не разрешался так удобно и легко, как в теоретическом мiровоззрении, — в действительности, по крайней мере, некоторыми мистиками здесь чувствовалась антиномия: ведь христианство заповедует не только отвергнуть все — и внешние предметы и ближних, — отказаться от всего ради последования Христу, приводящему к Отцу Небесному, но не менее ясно, определено и решительно оно предписывает возлюбить людей и творения Божии во Христе и для Христа. Отречение от всего в христианстве — дело не окончательное и безусловное, а лишь методологическое средство для приобретения истинных, должных христианственных отношений к людям и всему мiру, не любить которых человек также не может, так как их любит Сам Бог, как Свое творение, как дело рук Своих, как реальное отображение своих совершенств. Следовательно, желающему истинно следовать за Христом нет правильной возможности зачеркнуть из своей именно религиозной жизни должных отношений и к ближним и к мiру. Выражаясь образно, духовное Солнце не ослепляет духовных взоров созерцателя и не препятствует ему обращать внимание на других людей, а позволяет его духовным очам проникать глубже и видеть правильнее. Во всяком случае и при указанной общей, основной точке зрения на условия и сущность созерцания Бога все же, как видим, не устранялась необходимость определить и указать какой-либо способ реальных, положительных отношений к ближним. Этот способ и действительно указывается, хотя основная, нами вкратце охарактеризованная, точка зрения этому уклонению от строгости вывода из принятых ей общих положений не благоприятствовала. Отсюда можно наблюдать два течения в творениях даже одного аскета мистического направления (напр., преп. Исаака Сирина), причем оба течения, при всей обоснованной правильности каждого из них, взятого в отдельности, мало согласимы друг с другом, не вполне гармонируют одно с другим. [429] Во всяком случае несомненно, что созерцание, понимаемое, характеризуемое и осуществляемое, как состояние экстатическое и поставляемое в качестве безусловного, самодовлеющего идеала, не благоприятствует внешней деятельности, сосредоточению внимания на чем либо постороннем.