Читаем Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая. полностью

Мы наблюдаем поразительнейшее историческое явление, что церковь в то время, когда она особенно изображала (представляла) собой правовой и сакраментальный институт, начертала христианский идеал, который мог осуществляться не в ней, а только рядом с ней. Чем более она связывалась с мiром, тем выше, тем вышечеловечнее начертывала (schraubte) она свой идеал. Она сама учила, что высочайшая цель Евангелия есть созерцание Бога, и она сама не знала никакого более верного пути к этому созерцанию, как бегство от мiра. [1406]

Мотивов к монашеской жизни было много, особенно со времени учреждения христианской государственной церкви. Уже в середине IV-го столетия в пустыне было пестрое общество. Одни стремились за тем, чтобы действительно отдаться покаянию и сделаться святыми, другие, – чтобы прослыть за таковых. Одни бежали общества и его пороков, – другие общественного призвания и труда. Одни были просты сердцем и непреклонны волей, другие были больны от житейского шума. Одни хотели обогатиться познанием и истинной радостью, другие здесь же хотели сделаться бедными, и духовно и телесно. [1407]

Даже между истинными монахами мы замечаем уже в четвертом столетии важнейшее различие. Основные положения: исключительная жизнь в Боге, бедность и целомудрие, к которым у монастырских иноков присоединялось еще послушание, требовались одинаково от всех. Но какой различный вид приняли они в действительности! Так, одни из них, благодаря тому, что избежали ложной культуры, открыли в пустыне то, чего они ранее не знали – природу. С ней они жили, ее красотой восхищались и ее прославляли. Мы имеем от пустынников четвертого столетия такие изображения природы, которые редко производила древность. Как радостные дети, хотели они жить со своим Богом в Его саду. Но другие понимали аскетизм иначе. По их убеждению, необходимо избегать не только культуры, но также и природы, – не только общественных порядков, но также и человека. Все, что́ может сделаться поводом ко греху (а что не может сделаться таким поводом?), следует отвергнуть, – всякую радость, всякое знание, всякое человеческое благородство (Menschenadel). [1408]

Какой же из двух, здесь только в схеме представленных, родов этого монашества более последователен на греко-римской почве? Какой идеал в исторически-религиозном отношении автентичный, – идеал тех природе и Богу радующихся братьев, которые в тихом уединении жили познанием Бога и мiра, или идеал указанных кающихся героев, совершенно отрешившихся от Бога и людей. Только последний. [1409]

Мы должны представить себе историческую связь. Всеобщий взгляд того времени гласил, что высший идеал может быть осуществлен только вне мiра, вне всякого призвания: он заключен в аскетизме. Хотя последний есть средство к цели, но вместе также и самоцель; ибо он содержит в себе ручательство, что кающийся достигает созерцания Бога. Если это положение правильно, то не только культура, природа, любовь к людям, но и всякая нравственная деятельность должны быть устранены, как несовершенное и неблагоприятствующее созерцательному настроению; это значило отважиться на грандиозную попытку освободить себя от почвы природы, культуры, даже от мiра нравственного, чтобы этим путем представить в себе чисто религиозного человека. Здесь мы имеем границы, которыми христианство соприкасается с древнегреческим воззрением. И мiрская церковь выставила высочайшим идеалом религиозную жизнь, которая выводит человека уже здесь, на земле, из всех условий его существования, даже и нравственных. И это не в том смысла, чтобы противоположное нравственному имело такое же право, – нет! Но христианство до сих пор не могло осуществить никакой новой нравственной жизни в форме общества, а нравственные масштабы древней жизни были изношены, сами по себе бесполезны или вовсе не существовали. Отсюда являлось уже последовательным, что более строгие, которые однако же не были какими либо реформаторами, чувствовали нравственные порядки, как границы, в основе не лучшие, чем элементарные условия человеческого бытия, от которых отрешиться, освободиться они поставили себе непременным долгом. Поэтому начертывается христианский идеал, который является чисто религиозным, – можно сказать, «выше нравственным» (übersittlich). Христианская вера должна получить свое полное значение не на почве нравственной, стремящейся к определенной цели (zweckvoller), жизнедеятельности, но на почве отрицания всего человеческого, – т. е. путем самого сурового аскетизма. Так предвосхищается будущее участие в божественной природе. [1410]

Перейти на страницу:

Похожие книги

Вопросы и ответы
Вопросы и ответы

Преподобный Анастасий Синаит – известный святой подвижник и православный богослов, живший в VII веке, автор многочисленных произведений, среди которых предлагаемые ныне впервые на русском языке «Вопросы и ответы». Они касаются самой разной и по сей день весьма актуальной тематики: догматической, нравственно-канонической, борьбы с ересями, эсхатологической и др., – и потому, несомненно, будут интересны современному читателю.Перевод «Вопросов и ответов», а также помещенных в Приложении «Различных повествований о святых отцах Синайской горы», выполнен профессором Московской духовной академии А. И. Сидоровым и сопровождается комментариями и примечаниями переводчика, в которых проблематика этих творений ставится в широкий контекст святоотеческого Предания Церкви.

Преподобный Анастасий Синаит

Православие
Полное собрание творений. Том 8
Полное собрание творений. Том 8

Седьмой и восьмой тома Полного собрания творений святителя Игнатия Брянчанинова, завершающие Настоящее издание, содержат несколько сот писем великого подвижника Божия к известным деятелям Русской православной церкви, а также к историческим деятелям нашего Отечества, к родным и близким. Многие письма Святителя печатаются впервые по автографам, хранящимся в архивах страны. Вновь публикуемые письма будут способствовать значительному пополнению имеющихся сведений о жизни и деятельности святителя Игнатия и позволят существенно обогатить его жизнеописания. Наши публикации серьезно прокомментированы авторитетными историками, филологами и архивистами. Каждому корпусу писем предпослано обширное вступление, в котором дается справка об адресатах и раскрывается характер их духовного общения со святителем. Письма святителя Игнатия Брянчанинова принадлежат к нетленным сокровищам православной мысли, и ценность их век от века только повышается. Потому что написаны они великим мыслителем, духоносцем и любящим Россию гражданином.

Святитель Игнатий

Православие / Религия, религиозная литература